Значит, плохо говорил.
Теперь объясню — навек запомнит.
— Палку тоже не перегибай, все в меру хорошо...
Замолчали. Оба привыкли к ночной езде. Машина шла
словно в светлом тоннеле, пробитом фарами во мраке. Тускло светились приборы, дрожала в стекле стрелка спидометра. Монотонное шуршание шин навевало дремоту.
Виктор вел «газик» уверенно, с тем обостренным вниманием, которое вырабатывается на горных дорогах. Где в любое мгновение путь может преградить оползень, трещина или еще что. Для ночных поездок по пустыне, где неожиданности подстерегали на каждом шагу и езда требовала мгновенной реакции, незаурядной ловкости, он был незаменим.
13
Ачилов ерзал на сиденье, стараясь устроиться поудобнее и немного вздремнуть, пока машина не свернула в степь, где трясло, как на гигантской стиральной доске.
-Пора вроде? — спросил Виктор неуверенно, но на всякий случай притормозил. — Восьмидесятый километр проехали...
Охотинспектор проснулся окончательно, протер глаза.
— Сворачивай, — сказал. — Смотри внимательно. И не
гони.
Отсюда до Узуна было по прямой километров двадцать пять. «Газик», перевалив через кювет, сполз с дорожной насыпи и «поплыл» по степи медленно, осторожно, словно нащупывая дорогу, которой здесь и в помине не было.
Минут через десять Ачилов, обернувшись, сказал:
— Ставь маскировку, уж больно ночь темна, могут из
дали заметить.
Остановив машину, Виктор достал из-под сиденья жестяные приспособления, напоминающие большие вскрытые консервные банки, насадил их на фары. Теперь перед капотом высвечивалась лишь небольшая площадка. Издали увидеть это пятно света было невозможно.
— Вот видите, гораздо лучше, чем затемненные фары.
Верно? — сказал шофер. Банки были его собственным изо
бретением, которым он гордился.
Теперь ехали еще медленнее, чтобы ненароком не влететь в заполненную тьмой яму или овраг. Бывало в практике у Ачилова и такое, особенно когда ездил с неопытными шоферами. Напоминал об этом глубокий шрам на голове, скрытый волосами.
Когда спидометр отметил километров двенадцать, Ачилов тронул шофера за плечо. «Газик» остановился.
— Дверцей не хлопай, — предупредил на всякий слу
чай охотинспектор.
Они вышли из машины. Кругом стояла тишина. Только здесь и можно было по-настоящему оценить се — казалось, безбрежный покой навис над миром. Темное небо, подсвеченное мириадами звезд, огромным куполом нависло над степью. На горизонте черной непроницаемой стеной стояли горы. И только очень прислушиваясь, можно было различить слабые шорохи в пересохшей траве.
Дядя Байрам, а тут змеи есть? — почему-то шепотом
спросил Виктор. — Кажется, что-то ползет.
Ящерица, наверное, охотится. Змеи больших откры
тых пространств избегают, — ответил Ачилов.
Я, честно говоря, побаиваюсь их с детства.
Помолчи, давай послушаем.
Ачилов отошел от машины метров на двадцать и остановился, напряженно вслушиваясь в тишину. Но различил лишь далекий треск цикад.
Рановато еще. Если охоту начинать, то под утро.
Если они сюда приехали, то проявят себя часа через два,
не раньше. Есть хочешь?
Нет, спасибо. Я шашлыка наелся, — ответил Виктор.
14
— Ну а я, с твоего разрешения, перекушу. А ты посиди
пока.
Ачилов вытащил из машины рюкзак, расстелил на траве газету. Есть ему тоже не хотелось, но надо было подкрепиться, поднабраться сил. Он машинально жевал черствый чурек, не переставая напряженно слушать степь.
Где-то там, ближе к горам, паслись джейраны, постепенно передвигаясь к Узуну. Он много лет наблюдал за джейранами и хорошо знал повадки этих хрупких, грациозных животных. По-настоящему красивых, словно изваянных резцом гениального скульптора. Стремительные, тонкие в кости. И как больно было смотреть на окровавленные тушки с потухшими, мутными глазами.
Великая гармоничность природы всегда восхищала Ачилова. Все в ней целесообразно, сбалансированно, мудро. И он остро переживал, когда находил заброшенные лисьи норы, подолгу не встречал джейранов. В здешних скудных местах так трудно восстановить поголовье...
...И тут он услышал далекий выстрел.
Ачилов бросился к машине, растолкал Виктора.
— Заводи. Слышишь?
Охотииспектор быстро снял дверцу с правой стороны «газика», она мешала сразу выскочить в случае надобности.
— Гони к Узуну.
Через полчаса они увидели длинные пляшущие по степи лучи автомобильных фар.
— Гоняют, — прошептал охотинспектор. И добавил
громче: — Прибавь немного, теперь не услышат, в азарт
вошли.
Им удалось подобраться к грузовику почти вплотную. Увлеченные охотой, браконьеры ничего не видели и не слышали. Двигатель ЗИЛа ревел на предельных оборотах, машина носилась из стороны в сторону, словно рассвирепевшее животное, нащупывая лучами фар далеко разбегающихся джейранов. И стоило одному попасть в сноп света, как гремел выстрел.
«Газик» постепенно приближался к грузовику, повторяя все маневры его, мгновенно останавливаясь одновременно с ним.
— Не торопись, не торопись, — говорил Ачилов. И бы
ло непонятно, кого он больше успокаивал — себя или шо
фера.
Наконец они подобрались почти вплотную к грузовику. Когда ЗИЛ очередной раз остановился, Ачилов выскочил из машины и в три прыжка достиг кабины грузовика. Ухватился за ручку, распахнул дверцу.
За рулем сидел тот, кого он и ожидал увидеть: шофер с окраинной улицы — Гуламов.
— Выходи, — спокойно сказал охотинспектор. — Хва
тит, погулял.
В темной глубине кабины, отвернувшись, прятал лицо второй браконьер.
15
Перехитрил, значит, меня. — Гуламов снял руки с
баранки и медленно стал поворачиваться к Ачилову, глядя
на него сверху, с высокого сиденья. В нос охотинспектору
ударило водочным перегаром. — Только, может быть, мы с
тобой сговоримся?
Выключи мотор, — сказал Ачилов, на мгновение пе
реводя взгляд на ключи зажигания. И тут тяжелый удар в
грудь сапогом опрокинул его навзничь. Хлопнула дверца, и
грузовик рванулся с места, быстро набирая скорость.
Несколько секунд хватило Ачилову, чтобы вскочить и сесть в дрожащий словно от нетерпения «газик». Помчались следом.
Как же вы так?! — кричал Виктор.
Отвлекся на секунду. Жми!..
«Газик» несся, порой отрываясь от земли всеми четырьмя колесами. Трясло и подбрасывало, выворачивая душу наизнанку, страшно было рот открыть. Вцепившись обеими руками в железную рукоять, Ачилов молил бога лишь о том, чтобы не вылететь из машины. Путь им прокладывал грузовик, что, сильно раскачиваясь, мчался впереди. Он не удалялся и не приближался, все время держался метрах в пятидесяти.
— Эх, добавить бы немного, — в сердцах кричал Вик
тор. В заблестевших от возбуждения глазах его горел
азарт. — Кажется, догоняем.
ЗИЛ мчался к асфальту напрямик.
— Хочет выскочить на дорогу, — крикнул Ачилов. —
А там километра через два пески начинаются. Свернет и
уйдет. У него проходимость в песках лучше. Надо дого
нять.