Подполковник Рюдель, командир строительной бригады, —
войдя в кабинет Грюндлера, представился Рюдель молодому
полковнику.
Полковник Краузе, — сказал представитель главного строи
тельного управления, не подав руки стоявшему навытяжку
командиру строительной бригады.
Грюндлер весело подмигнул смущенному Рюделю.
Полковник .Краузе приехал посмотреть на нашу стройку.
Покажите, что у нас делается.
Яволь, герр полковник.
В помощь бригаде привезли отряд славянских рабочих, —
пояснил гостю Грюндлер. — Командует ими немец, бежавший
от большевиков. Я о нем вам рассказывал. — Оберштурмбанн-
фюрер повернулся к Рюделю: — Пригласите сюда начальника
отряда славян.
Рюдель позвонил в штаб и приказал дежурному адъютанту срочно прислать Циммермана к оберштурмбаннфюреру.
Позвольте предварительно дать общую характеристику
строящемуся объекту, — обратился Рюдель к молчаливому
полковнику.
Я прекрасно знаю ваш объект, — сухо сказал Краузе. —
Меня интересует ход строительных работ.
Рюдель, тщательно подбирая слова, начал перечислять все то, что сделано на сегодняшний день.
Раздался стук в дверь, и в кабинет вошел Циммерман. При виде старших офицеров он явно растерялся, но быстро взял себя в руки и громко выкрикнул:
— Хайль, Гитлер!
На губах Грюндлера заиграла усмешка. Он перевел тяжелый
25
взгляд с Циммермана на Краузе, проговорил, нарочито подчеркивая слова:
— Это и есть начальник отряда славян. Знакомьтесь,..
Краузе внимательно рассматривал Циммермана. Ему "гоже по
казалось, что где-то встречал этого человека.
Полковник Краузе, — наконец выдавил он из себя.
Краузе?! — тихо произнес Циммерман. — Не... не может
быть... Хеяьмут, это вы?!
Постой, постой... — наморщил лоб Краузе. — Черт возьми,
Генрих?! Вот так встреча! — Он встал, протянул Циммерману
обе руки, но потом, спохватившись, снова опустился в кресло. —
Господа, мы вместе учились...
Да, да, — подтвердил возбужденный Циммерман. —
Мы однокашники. Столько лет учебы... Хельмут... я рад, очень
рад, что вы уже полковник рейха! Поверьте, я горжусь вами!
А вот я... у меня... Мне дьявольски не повезло. Эх, да что об
этом говорить...
— Идемте, Рюдель, — тихо позвал подполковника Грюид-лер. — Пусть поговорят...
Они вышли из кабинета и прошли в канцелярию.
Рюделю вдруг стало жарко. Только теперь он понял, что оберштурмбаннфюрер преднамеренно устроил встречу однокашников. Что стало бы с ним, Рюделем, если бы Краузе не признал Циммермана?..
6
Неожиданная встреча с полковником Краузе насторожила Циммермана. Оказывается, ему все еще устраивают хитроумные проверки... Мысленно Генрих проанализировал свое поведение в Шварцвальде: кажется, нигде не допустил промашки. С командиром охраны унтершарфюрером Кампсом Циммерман нашел общи1 язык... А вот с начальником концлагеря надо бы познакомиться поближе... Он решил не откладывать этого и в тот же день отправился к Баремдикеру.
Я, герр оберштурмфюрер, честно признаться, все как-то не
решался к вам зайти. А вот побывал 'в гостях у моего друга
полковника Краузе...
Почему вы не решались зайти? — перебил его начальник
концлагеря.
Это же ясно, герр оберштурмфюрер: кто вы, а кто я? Если
бы вы знали, как много я потерял, живя в большевистской Рос
сии. Я так мечтал уехать на свою родину и вот наконец здесь
и горжусь, что имею честь беседовать с вами.
Беседовать? — усмехнулся Баремдикер. — Вы можете и
выпить со мной... Правда, — замялся начальник концлагеря, —
у меня вышли все запасы. Но что-нибудь придумаем. Заходите
вечерком, ладно?
Польщен, герр оберштурмфюрер, — улыбнулся Циммер
ман. — Если разрешите, я прихвачу кое-что с собой...
После работы Циммерман пришел к начальнику концлагеря. Тот встретил его как старого друга. Увидев коньяк, который принес Генрих, он воскликнул:
— О, да вы волшебник, обер-лейтенант! — Глаза Баремдике-
26
ра загорелись зеленым огоньком, он жадно рассматривал бутылки коньяка и прочую снедь. — Это же целое богатство в наше время!
— Это все Краузе, — сказал Генрих. — Мы ведь с ним дру
зья с ранних лет, и если бы не отец, из-за которого я попал в
Россию...
Пили коньяк весь вечер.
— У английского премьера губа не дура, — заключил Барем-
дикер. — Каждый день, шельма, лакает такой божественный
напиток...
Последовала резкая фраза на английском языке. Потом еще и еще. Очевидно, оберштурмфюрер кого-то ругал. Он привалился к столу, опрокинул, разбил рюмку.
— Ничего, ничего, — поторопился успокоить его Генрих. —
В России говорят: это к счастью.
Баремдикер расслабленно откинулся на спинку стула.
В России, может быть. А у нас... у нас, в великой Герма
нии — нет. В Англии тоже. — Он наклонился к Циммерману,
доверительно заговорил: — Мой папочка, барон Карл Тирфельд-
штейн, спрятал меня в лондонском тумане. От глаз людских...
Как незаконнорожденного. Заставил окончить английский кол
ледж. Чтобы сделать дипломатом. А я терпеть этого не могу. Мун
дир эсэсовца мне дороже черных фраков и накрахмаленных со
рочек с бабочкой у шеи. Я бы давно уже был штурмбаннфюре-
ром, если бы не папина глупая затея с дипломатией.
И будете. Я уверен. Очень скоро будете, — горячо заве
рил Генрих.
Вы мне нравитесь, Циммерман! В вас что-то есть. Еще по
одной ради такого случая...
Генрих опрокинул рюмку.
— Браво! — зааплодировал Баремдикер.
Веселье закончилось в полночь, когда пьяный оберштурмфюрер уснул за столом.
* * *
Незаконнорожденный сын барона Карла фон Тирфельдштейна оберштурмфюрер СС Герман Баремдикер был отменным карьеристом. Он лез из кожи вон, чтобы угодить своему начальнику оберштурмбаннфюреру Грюндлеру, открыто заискивая перед ним. Баремдикер ненавидел Грюндлера как человека и в то же время преклонялся перед ним как перед родственником великого арийца третьего рейха начальника РСХА обергруппенфюрера Кальтенбруннера. Он понимал: от Грюндлера во многом зависит его карьера. Попытался сблизиться с ним, но оберштурмбаннфюрер дал понять, что между ними слишком большое расстояние.
Баремдикер был не из тех, кто мог терпеливо годами ждать милости от высокого начальства. Он добивался своего с помощью отца, имевшего большие связи в Берлине. Барон не поскупился ради единственного сына, и друзья заверили его, что присвоение очередного звания гауптштурмфюрера СС для Германа можно считать решенным вопросом.
«Теперь мне понадобятся большие деньги», — решил Барем-
27
дикер. И начал урезать и без того ничтожные пайки узников концлагеря. Заключенных кормили одной бурдой, отчего те едва передвигали ноги. Несколько лучшим было питание в лагере № 2, обитателей которого по указанию Грюндлера к началу июля надлежало довести до средней упитанности. Экономил Баремдикер и на славянских рабочих, отпуская им негодные продукты. По-настоящему же разбогатеть Герман мечтал лишь от женитьбы. Барон давно уже подыскивал ему невесту, приданого которой хватило бы на беззаботную жизнь.