В течение следующих пятнадцати минут я раз пять терял дорогу. Впрочем, это выражение неверно, ибо я просто ее не знал и мне нечего было терять. Очутившись в третий раз у раскрытой двери, откуда был виден угол рояля и слышна болтовня радио- или теледиктора, я решил ретироваться и направиться в поисках переднего балкона, как вдруг меня окликнул женский голос:
– Это ты, Уи?
Я на ходу изменил свои планы и вошел в ту комнату, которая, как я узнал позже, называлась студией.
– Я Алан Грин, – представился я. – Вот, заблудился.
Она покоилась на кушетке, вытянув ноги и опершись спиной о подушки. Поскольку женщина выглядела слишком пожилой для того, чтобы быть Лоис или Сьюзен, хотя отнюдь не была старухой, я решил, что передо мной Трелла, «супружеская неурядица Джарелла». У нее было фунтов шесть-восемь лишнего веса в талии и под подбородком. Вероятно, когда-то эта голубоглазая блондинка производила весьма привлекательное впечатление, но теперь ее кости обтянул плотный слой жира. То, что выступало из-под синего платья, от колен и ниже, все еще было достойно внимания. Пока я ее разглядывал, она потянулась к пульту дистанционного управления и выключила телевизор.
Теперь наступил ее черед разглядывать меня.
– Секретарь?
– Да, мэм, – кивнул я. – Меня только что взял на работу ваш муж, если только вы миссис Отис Джарелл.
– Однако вы на секретаря непохожи.
– Я знаю, что это недостаток. Попытаюсь исправиться.
Она зевнула, прикрыв рот маленькой холеной ручкой.
– Черт побери, никак не проснусь. Телевидение лучше любого снотворного, верно? – Она похлопала по кушетке рядом с собой. – Проходите и садитесь. Что дало вам основание предположить, что я миссис Отис Джарелл?
Я не сдвинулся с места.
– Во-первых, то, что вы здесь. Во-вторых, мисс Лоис Джарелл вы не можете быть потому, что такая женщина, как вы, не может не быть замужем, в-третьих, вы ни в коем случае не миссис Уимен Джарелл, ибо у меня сложилось впечатление, что мой хозяин свою невестку недолюбливает, я же не могу поверить, что можно недолюбливать вас.
– Откуда у вас такое впечатление?
– От него самого. Когда он предупреждал меня, чтобы я ни с кем не говорил о делах, мне показалось, он особо выделил свою невестку.
– А почему я не могу не быть замужем?
Я улыбнулся.
– Вам придется меня извинить, поскольку я всего лишь отвечаю на ваш вопрос. Зная, что представляют собой мужчины, я ни за что не поверю, что вы еще свободны.
– Очень мило. – Она улыбнулась мне в ответ. – Очень мило. Господи, чего тут извинять? Да вы и говорите не как секретарь. – Она оттолкнула от себя пульт дистанционного управления. – Присаживайтесь. Вы любите баранью ногу?
Я понял, что необходимо притормозить. Разумеется, я был бы счастлив завязать как можно скорей хорошие отношения с хозяйкой дома, что может помочь в охоте за змеей, но ее желание накормить нового секретаря бараньей ногой, едва с ним познакомившись, меня насторожило. Так как я ни разговором, ни обликом на секретаря не походил, то должен был, по крайней мере, вести себя подобающим для секретаря образом. Пока я размышлял над этой проблемой, подоспела помощь.
В коридоре послышались шаги, и в комнату вошел мужчина. Увидев меня, он остановился.
– О, мне не придется тебя будить, – сказал он Трелле.
– Да, Уи, сегодня не придется. Это новый секретарь твоего отца – Грин. Алан Грин. Мы с ним уже познакомились.
– Да? – Он подошел к ней, наклонился и поцеловал в губы. Мне показалось, что это было не совсем по-сыновьи, но ведь и она не была его матерью. – Сегодня у тебя незаспанный вид. Ты пила?
– Нет. – Она улыбнулась и указала рукой в мою сторону. – Грин меня разбудил. Мы будем его любить.
– Что ты говоришь? – Он обернулся, приблизился ко мне и протянул руку. – Уимен Джарелл.
Он был на два дюйма ниже меня и уже в плечах. Такие же, как и у отца, карие глаза, все остальное от кого-то еще, особенно эти маленькие, плотно прижатые ушки и прямой тонкий нос. На переносице между глаз залегли три глубокие складки, преждевременные в его двадцать семь лет.
– Полагаю, мы с вами еще увидимся. Впрочем, это зависит от моего отца. До встречи.
До коктейля еще оставалось время, и я прошел на балкон, с которого хорошо просматривался Центральный парк. Солнце светило мне прямо в глаза, и я прикрыл их ладонью, разглядывая белку, которая сидела на макушке дерева.
– Вы кто, Ситин Бул? 1* – окликнули меня сзади.
Я обернулся. Ко мне приближалась девушка в белом, с обнаженными загорелыми руками, такой же шеей, смуглым от загара лицом, с ямочками на щеках и зеленовато-карими, широко расставленными глазами. Я не только разглядел ее, но даже успел подумать: «Господи, если это Сьюзен и если она змея, то мне придется всерьез заняться герпетологией».
Нас разделяло пять шагов, когда я заговорил:
– Мой есть хороший индеец. Мой есть хороший друг белого мужчины. Только ты не мужчина и не белый. Я смотрел на белку. Меня зовут Алан Грин. Я новый секретарь, которого наняли только сегодня. Мне велели осмотреться, что я стараюсь сделать. Я уже познакомился с вашим мужем.
– С моим мужем вы познакомиться не могли. Я девица по имени Лоис. Вы любите белок?
– Не всех. У меня к ним слишком высокие требования. – При близком рассмотрении выяснилось, что это вовсе не ямочки, а маленькие впадинки на щеках, которые казались глубже, если свет падал с определенной стороны. – Надеюсь, я понятно выражаюсь?
– Подойдите-ка сюда. – Она увлекла меня вправо, положила одну руку на выложенный плиткой каменный барьер, другой покааала через улицу. – Видите вон то дерево?
– Без ветки?
– Да. Одним мартовским днем на его верхушке скакала белка. Мне в ту пору было девять лет. Отец подарил моему брату на день рождения ружье. Я его стащила, зарядила и долго стояла на этом самом месте, дожидаясь, пока белка перестанет скакать. И тут я выстрелила в нее. Белка свалилась вниз. Падая, она дважды зацепилась за ветви. Я позвала Уи, своего брата, и показала ему белку, которая лежала на земле. Он… Но остальное уже неважно. С теми, в кого я могу влюбиться, я начинаю с рассказа о моем самом дурном поступке. Вы, во всяком случае, заставили меня вспомнить о нем, сказав, что смотрите на белку. Теперь вы знаете обо мне самое худшее, если только не считать моим самым дурным поступком мое стихотворение «Реквием грызуну». Оно было напечатано в нашей школьной газете.
– Ну, это куда страшней. Назвать белку пренебрежительным словом «грызун», хотя она и есть грызун.
– Я и сама так думала. Когда-нибудь я это проанализирую и пойму. – Она махнула рукой, отодвигая от себя это «когда- нибудь». – Откуда вам пришла в голову мысль стать секретарем?
– Из сна. Несколько лет назад мне приснилось, будто я служу секретарем у одного богатого пирата. Однажды его красавица дочь стояла на краю утеса и стреляла в гофера 2* , который бегал по прерии. Она его подстрелила и так расстроилась, что прыгнула с утеса вниз. Я стоял внизу и подхватил ее, так что все кончилось романтически. Вот я и стал секретарем.
Она подняла брови и широко распахнула глаза.
– Не могу себе представить, как это дочь пирата вдруг очутилась на вершине утеса в прерии. Вам, должно быть, почудилось.
Ни один мужчина не в состоянии прервать такой бессмысленный разговор, как этот. Слава богу, у нее хватило приличия завести другой. Склонив головку набок, она призналась:
– Вы знаете, мне как-то не по себе. Где-то я вас видела, только не помню где, а я всегда запоминаю людей. Где это могло быть? Не помните, а?
Я знал, что это могло быть все там же. Мои фото не так часто появлялись в газетах, как фото президента Египта или даже Ниро Вульфа, однако они были. Я улыбнулся и покачал головой.
– Я бы не забыл такой встречи. Так что напрашивается единственное объяснение: я вам приснился.