Вопрос этот, конечно, был наглым, просто абсолютно наглым нарушением этикета.
— Хорошо, — сказал Семенцов. — Согласен. Согласен и понимаю. Но ведь нельзя же ждать бесконечно.
— Я и не прошу ждать бесконечно.
Неизвестно, что будет дальше, но пока он Семенцова убедил. По крайней мере неделю, а то и больше, он сейчас вытянет. А потом? Потом? Ведь между первым и вторым налетами прошло почти полгода. Невесело. Да, но потом можно будет побороться за что-то еще. Скажем, за то, чтобы вместо Ровнина в общежитии остался дежурить кто-то другой.
— Сколько дней вам нужно? — Семенцов встал. — Конкретно?
— Две недели, товарищ полковник, — встав вслед за ним, сказал Ровнин. — Должно прийти что-то за это время.
— Много, — начальник ОУР нахмурился. — Неделя.
— Иван Константинович! — Ровнин постарался изобразить борьбу. — Десять дней?
— Неделя, Андрей Александрович. Извините, но и это дальнейшее ожидание считаю бессмысленным.
В переулке тихо! Уже десять, через час двери в общежитие закроют. Они прошли по пустому темному переулку мимо редких фонарей, остановились недалеко от двери. Ганна молчит. Кажется, наступает лирический момент. Как он хотел бы уйти сейчас от этого лирического момента! Но нельзя. Главное в том, что она ему нужна. Она ему по-прежнему нужна. Пусть всего на несколько, дней, но нужна. Ровнин повернулся, Ганна посмотрела на него, пряча глаза. И вдруг так, что он даже не успел отстраниться, обняла. Она обняла его осторожно, медленно, неумело. Обняла, будто боялась, что он сейчас не разрешит ей это сделать. Вырвется. Он же просто не знал, что сейчас сказать, и только чувствовал, как ее губы шевелятся у его груди. Какой же он все-таки подлец! Подлец и мерзавец!
— Андрей, ты знаешь, кажется, случилось ужасное.
Она сказала это спокойно, совершенно спокойно. Сказала, ровно дыша ему в грудь.
— Что ужасное?
Она вздохнула.
— Так что ужасное?
— Я просто не знаю, как тебе сказать, Кажется, я просто не могу без тебя. Понимаешь?
Она ждала его ответа, но он молчал.
— И, кажется, не смогу никогда больше. Ты понимаешь? Я — без — тебя — никогда — не — смогу. Просто — не смогу.
Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась неуверенно, жалко.
— Ты не думай. Насчет писем. Все будет в порядке.
Повернулась и ушла.
Ровнин видел, как Лиза разложила вторую почту; несколько человек уже стояли у стеллажа и ждали, чтобы посмотреть письма. Все это были свои. Пока все как обычно, среди них ждет и Ганна. Лиза ушла, и в это время Варвара Андреевна крикнула из дежурки:
— Андрюш, на минутку!
В принципе он не раз уходил в дежурку именно в момент, когда приносили вторую почту. Конечно, если у стеллажа в это время оставалась Ганна. Поэтому и сейчас отошел со спокойной душой.
И именно в этот момент, только войдя в комнату, услышал четыре коротких звонка.
— Кого это? — сказала Варвара Аркадьевна. — Тебя, наверное.
— Не знаю.
Значит, Ганна увидела письмо? Пустышка? Все может быть.
— Я пойду в техникум, Андрюш, проследи, чтобы белье собрали. Сам-то не занимайся, дежурные сделают, ты только посмотри.
— О чем разговор, бу сделано.
Варвара Аркадьевна вышла, и в момент, когда она открывала дверь, Ровнин увидел, что в коридоре стоит Ганна. Зачем, они ведь договорились, чтобы она, позвонив, сразу шла по своим делам. Но в ее лице сейчас что-то есть, что ему не нравится, очень не нравится.
— Ты что? — тихо спросил он.
— Андрей, — она сказала это шепотом, — там, в ячейке на «п». Письмо положил какой-то парень.
Все, что он подумал после этих слов, заняло доли секунды. Какой-то парень. Значит, не почта, а прямая передача? В общем, он этого всегда ждал. Ждал, но надо же было случиться, чтобы именно в этот момент он отошел. Быстро спросить у нее словесный портрет. Парень уже ушел? Или стоит? Если ушел, то в эти доли секунды надо решить: бежать за ним или не бежать? Раскрыть себя? Бежать больно уж соблазнительно. Собственно, строго по инструкции, если парень только что ушел, достать его он просто обязан. А почему, если он побежит, то раскроет себя? Раскроет. Конечно, раскроет. И не просто раскроет, а завалит. Черт! И выхода, главное, нет. Ведь по инструкции он должен попробовать его достать. Достать во что бы то ни стало, на то он и сотрудник угрозыска. Нельзя терять ни секунды. Решай, Ровнин, решай, какого черта ты телишься.
— Он что, ушел или еще стоит? — шепотом спросил Ровнин.
— Он сразу ушел, как положил письмо.