Заместитель прокурора области Титков.
Секретно
Гор. Н-ск. Заместителю прокурора области Титкову.
В связи с вашим заданием поступившее письмо было немедленно передано адресату. Получив его, он стал проявлять крайнюю нервозность, На второй после получения письма день он вошел в контакт с Игонькиным Прокопием Матвеевичем по кличке Интеллигент, срок отбытия наказания у которого оканчивается через три дня. В одежде Игонькина нами обнаружена тщательно спрятанная записка следующего содержания: «Поезжай в город, Полевая, 16, найди Фильку Черного, скажи, пусть предупредит кого надо про Лидиных родственников». Записка скопирована и положена на прежнее место. В положенный срок Игонькин освобожден и покинул территорию колонии в неизвестном направлении.
Начальник учреждения п/я 6036 подполковник внутренней службы Сабаев.
Голову с трудом удалось оторвать от подушки. Нудно тянуло в затылке, волнами подкатывала тошнота, знобило. Растопыренной пятерней Филька расчесал слипшиеся волосы.
— Мамань, — позвал он охрипшим голосом.
— Ну что тебе? — На пороге появилась сгорбленная женщина, принесшая с собой резкий запах керосина.
— Мамань, сил нет, башка трескается, — умильно заглянул ей в глаза Филька. — Сбегай за чекушкой, ей-ей, в последний раз.
— Когда же работать начнешь, Филя? Водку свою когда бросишь? Опять ведь в тюрьму угодишь? — запричитала та.
— Гад я, маманя, последний гад, — болезненно сморщившись, Филька ударил себя в грудь кулаком, — но скоро все, завязываю. А сейчас сходи, принеси, а?
Старуха безнадежно махнула рукой и принялась натягивать валенки с калошами, бормоча под нос непонятные слова.
Филька опять плюхнулся на кровать. В голове у него вертелась непонятная чепуха, среди которой притаилось что-то важное, чего он никак не мог вспомнить.
«Ах, да, — с трудом выплыло из глубин проспиртованного мозга, — бабка проклятая вместе со своим Бедой». «Помоги, сыночек, не дай Федьке пропасть», — мысленно передразнил он ее. «Тьфу. Во мне, что ль, дело? Я тут шестерка. К Плотнику надо ехать, попробуй не поехать, скрыть. А ну как важно? Федька выйдет, сразу расскажет тому. Мне-то каково Плотнику лишний раз на глаза лезть, ведь заказывал — ждать вызова. Какой-то там Лидки родственнички объявились? Зачем они Плотнику? Нет, не поеду, не попру на рожон», — решил он твердо.
Внезапно его осенило. Он даже вскочил с кровати.
«Лидка, Лидочка, Лидуха Неужто она? Пропала тогда неожиданно, как в воду канула. И уж не без помощи Плотника, конечно. Дело не пустяшное. Плотник по головке не погладит, если отмахнусь от Федькиной ксивы[5]» — Филька часто задышал, пытаясь остановить подступавшую тошноту.
В сенях застучало.
— Ты, мать? — насторожился Филька.
Старушка с трудом перелезла через высокий порог и положила на стол четверку водки, полбуханки ситного и два малосольных огурца.
Граненый стакан вмиг был наполнен до краев. Филька осушил его одним махом, а потом минут десять сидел не двигаясь. Дожидался, пока приятное тепло разольется по телу, вытолкнет остатки вчерашнего похмелья. Затем разрезал малосольный огурчик и стал шумно высасывать из него сок. Высосал, пожевал мелкие семена, остальное бросил — оскомина. Отщипнул хлебного мякиша.
— Теперь и работу можно идти искать, — подтянул он длинные, синего сатина трусы.
— Куды ж теперь пойдешь — сивухой за версту разит.
— Твоя правда, мать. Отдохну тогда маленько, а потом уж и устраиваться пойду.
Проснулся он далеко за полдень. Мать, видно, куда-то ушла. Ополоснул лицо из питьевого ведра, снова в небольшую щелку между занавесками внимательно осмотрел улицу. В этот раз там оказалось несколько прохожих, и он внимательно проследил, пока они не скрылись. Появились другие, но каждый из них спешил по своим делам, не бросив даже мимолетного взгляда в сторону его дома.
Спугнув стаю упитанных ворон, которые копошились в куче отбросов, он потаенным проходом выскочил на соседнюю улицу. Отсюда было рукой подать до вокзала, но Филька туда сразу не пошел. Потолкался на рынке, насыпал в карман пару стаканов семечек, поотирался среди народа. Ходил кругами, авось два раза на одного человека удастся нарваться. Однако опасения оказались напрасными, судя по всему, за ним не следили. Только тогда, уже не оглядываясь, он пошел на вокзал. На втором пути стояла электричка. До ее отхода оставалось минут тридцать Филька купил билет до конечной станции и с независимым видом прошел в вагон. Он знал, что вот-вот должен подойти пассажирский поезд. Тот не опоздал, пришел точно. Объявили стоянку двенадцать минут. Все это время сидел е вагоне, устроившись у окошка. От пассажирского отходили редкие провожающие. Затем он тщательно размял сырую «беломорину» и вышел в тамбур. Поезд медленно тронулся. Молниеносным движением Филька открыл противоположную дверь и выпрыгнул из электрички. В пассажирский он вскочил уже на ходу, бесцеремонно оттерев плечом смуглого проводника.
— Э, зачэм любэзный лезэшь, покажи билэт, — заверещал тот, пытаясь оторвать от поручня назойливого пассажира.
— Аллаверды, — строго округлил глаза Филька и свободной рукой показал тому из кармана край красного удостоверения, реквизированного год назад у одного растяпы пожарника. Проводник пропустил его
Поезд потихоньку набирал скорость. В проходе на вещах сидело несколько безбилетных пассажиров. Проводник сновал взад-вперед, покрикивая что-то, успокаивал кого-то, но беспокойный взгляд его нет-нет да и скользил по опасному пассажиру. Разминая одну за другой отсыревшие папиросы, Филька смотрел, как нескончаемой вереницей проносятся мимо маленькие полосатые столбики. Перед глазами снова возникли строки письма Беды.
«Неужели та Лидка? — билась мысль. — Ох, и хороша девка была. Даром, что года на два старше, все равно женился бы, может, и жизнь прожил бы по-другому, человеком стал бы, а не уркой. Эх, Лидуха, Лидуха! Плотник тогда свел их, а наедине туманно сказал ему так: «Ты присмотрись к ней, девка хорошая, помогать нам станет». Однако сразу чувствовалось: не из тех она, чиста больно, смотрит хорошо. Потом и Плотник сообразил и стал темнить, ходить вокруг да около. «Обманулся я, мол, в Лидухе, не та девка, добра не помнит». Как-то вроде шуточкой бросил: «Убрать ее надо потихоньку, Лидуху нашу, заложит ведь». Тогда аж все в душе опустилось Заприметил Плотник это и больше ни звука, а Лидуха пропала. Осмелился как-то, спросил о ней, но он так посмотрел — поджилки затряслись. Неужели же сейчас, спустя столько лет, выплыла?»
С безразличным видом он прошелся по проходу, незаметно оглядывая пассажиров, Вдруг ему показалось, что сидящий на боковой скамейке крепыш в надвинутой на лоб восьмиклинке, подозрительно быстро отвел в сторону глаза. В груди екнуло. С трудом сохраняя независимый вид, Черный прошел в тамбур, закурил, краем глаза не выпуская парня из поля зрения. Неожиданно тот исчез. Филька почти бегом вернулся назад. Парень оказался на месте. С двумя другими мужиками он пристроился за столиком и ловко открыл поллитровку. Услышав, как тот сочно крякнул, Филька облизал пересохшие губы и снова ушел в тамбур. За окошком посерело. Поезд нырнул в знакомую ложбину и вскоре замедлил ход. Приближалась станция. Проводник открыл дверь. Филька спрыгнул, не дожидаясь остановки.
Затем он быстро сбежал с насыпи, нырнул в небольшой ров, выбрался наверх и затаился на пригорке в низкорослом, но густом кустарнике. Поезд стоял минуты две. Кроме нескольких старух и женщины с ребенком из него вышел коренастый мужик средних лет с плетеной кошелкой да два жиденьких фрайера. Коренастый, не оглядываясь, деловито запылил кирзой по проселочной дороге. Фрайера двинулись в сторону поселка, вяло переругиваясь между собой. Посидел в кустах еще с полчаса, покурил в рукав. Ничего подозрительного. Только после этого двинулся по знакомой тропинке в поселок. Темнота загустела. Ноги утопали в мягкой траве.