Но поехал он не домой, а в гостиницу, где, как полагал, жил хозяин иконы Число участников завязавшейся вокруг нее авантюры с появлением Лысого, увеличивалось. Изменялся и характер самой авантюры. В общем, следовало бы обсудить: сумеют ли они обойтись без Лысого, который нахально обещает провернуть это дело в неделю максимум. Максимальной тогда будет и надбавка к цене иконы, а точнее — их комиссионные, которые теперь придется делить уже на троих. При этом делить будет Лысый, а они только поддакивать. Отказываться неразумно, так как Лысый берет все на себя, в том числе и риск, и хлопоты, и необходимую экспертизу.
Когда Климович добрался до гостиницы, холл был пуст. Только портье говорил по телефону. Говорил не сдерживаясь, и первые же услышанные Климовичем фразы буквально подкосили ею ноги.
— …ничем не могу вам помочь, товарищ полковник. Он прожил у нас три дня и выбыл… Куда? Не знаю. Может быть, из Москвы уехал, а может, снял где-нибудь комнату… Я понимаю, конечно, но мы таких вопросов нашим постояльцам не задаем…
Портье положил трубку и тотчас же поднял другую, от телефона внутреннего.
— Андрей, — сказал он тихо, — собери все свое барахло и дуй вниз с чемоданом. Быстренько, быстренько… Идиот! На кой черт я буду тебя разыгрывать! Звонили из МВД, какой-то мент интересовался, проживаешь ли ты у нас. Ну а я ответил, что ты уже выехал. Да уж куда-нибудь пристроим. Есть идейка. Самое главное для тебя сейчас: немедленно уехать из гостиницы.
Он огляделся вокруг: холл был по-прежнему пуст. Он мигнул Климовичу: подойди ближе.
— Ты с машиной? — опросил он шепотом. — И жена все еще на курорте?
— Все точно, — шепнул в ответ Климович. — А дальше?
— Посели его у себя пока. А там видно будет.
Уже двое суток провел, не выходя из дому, Востоков, равнодушный к метражу и наимоднейшей обстановке трехкомнатной квартиры Климовича. Прожил и сблизился с хозяином. Сближала общность интересов и судеб. Оба писали в анкетах: «высшее не закончил», и у обоих склонность к приобретательству переросла в алчность. И окончательно сблизила их схожесть работы: оба стояли за прилавком комиссионных магазинов.
Востоков лениво бродил из комнаты в комнату, тщетно подыскивая себе какое-нибудь занятие. На книжных стендах он не разбойничал: Климович собирал только старые книги, преимущественно приложения к дореволюционным журналам «Вокруг света» и «Родина», а также пятикопеечные выпуски «Ната Пинкертона» и «Пещеры Лехтвейса». Чтение, даже лубочное, не привлекало Востокова. Мучила неизвестность дальнейших судеб: и его самого, и сокровища. Страх перед тем, что затеяли Климович и портье из «Киевской», неведомая цена иконы и недоверие к новому поколению фарцовщиков. Старых он, правда, искал, еще живя в гостинице, но безуспешно: кто «завязал», кто сидит. А здешние что-то тянут, из дому не выпускают, все уголовкой пугают.
За дверью кто-то долго и пронзительно позвонил, Востоков струхнул: не за ним ли? Звонок повторился. Востоков рискнул открыть.
За дверью стоял начавший уже тучнеть человек с обвисшими, как у бульдога, щеками.
— Вы гость, — сказал он Востокову, окинув его острым всепонимающим взглядом. — А где же хозяин?
— Обещал быть в четыре дня. — Востоков отступил, впуская незнакомца.
Тот вынул из жилетного кармана старинные золотые часы с крышкой, открыл ее, сказал вполголоса:
— Сейчас без четверти четыре. Я подожду у него в кабинете.
Востоков, все еще недоумевая, пропустил его по-прежнему молча и остановился у двери.
— Разрешите представиться, — проговорил тот. — Одинцов Лев Михайлович. Антиквар по профессии и коллекционер по склонности. А вы почему не рекомендуетесь?
— Не успел еще. Я Востоков Андрей Серафимович.
Одинцов вдруг почему-то обрадовался.
— Значит, это вы икону принесли? — спросил он.
— Я, — смущенно признался Востоков. — Говорят, что у вас древние иконы высоко ценятся.
— Смотря какие. Высоко, если не подделка.
— Вы антиквар. Значит, и цену знаете. Минуточку, я сейчас покажу ее.
Он выдвинул из-под кровати чемодан, извлек икону без оклада и поставил ее на стул.
Одинцов тщательно оглядел ее, обошел кругом, легонько пощупал — не стираются ли краски — и молча шагнул к Востокову. Потом опять оглянулся, вынул из кармана большую лупу и долго-долго рассматривал стершиеся углы. Пожевал губами и крякнул.
— Тысчонок пять я бы за нее отвалил.
От неожиданности Востоков даже не мог ответить. Язык прилип к небу. А Одинцов тем же ерническим тоном спросил:
— Не слышу ответа, Андрей Серафимович. Так по рукам или нет?
— Я каждый день оцениваю принесенные мне в лавку вещи. Не мальчик. Это что же, розыгрыш по-московски?
Одинцов хохотнул.
— Не ошиблись, уважаемый. Между прочим, остроумно придумано: розыгрыш по-московски! Хотите настоящую цену? Так помножьте пять на три.
Лысый, как говорят рыболовы, бросал подкормку. Покупать для себя он и не собирался. Он пробовал клиента на твердость.
Востоков задумался. Одинцов, как ему показалось, уже не шутил. Неужели так оценивал свое сокровище и отец? Не верится. Значит, надо торговаться, как на базаре.
— Не выйдет, — сказал он мрачно. — Бросовая цена, Лев Михайлович, У нас пока еще нет инфляции.
— Биржи тоже нет, уважаемый. И рубль не падает.
— А вы знаете, сколько за Рублева государство платит? Государство! И за сколько его за границей на аукционах оценивают?
— Так ведь это не Рублев, а подделочка. Древнее подражаньице, согласен. Но все-таки подражаньице. А пятнадцать тысяч — цена немалая. «Волгу» купите.
— Вот и покупайте себе «Волгу», если у вас есть такая возможность, — отрезал Востоков н уложил в чемодан икону.
— Не сторговались? — усмехнулся стоявший у двери Климович. Он уже несколько мин\т стоял так, прислушиваясь к разговору.
— Я ему пятнадцать косых предлагал, а он морду воротит, — нашелся Одинцов.
Пятнадцать косых, подумал Климович. Для комиссионных, нам и десяти процентов мало. Значит, и ему, Климовичу, и Лысому, и корешу из гостиницы выгодней завышать рыночную цену иконы и не настаивать на бросовой. Интересно — какую цену назовет сам Востоков?
Этот же вопрос задал Лысый.
— Тысяч пятьдесят, по крайней мере, — ответил Андрей.
Переглянувшись, все вдруг замолчали. Каждый думал о том же, что и сосед. Во-первых, требуется экспертиза, чтобы гарантировать нужную сумму. Для того, кто сможет снять с текущего счета такую или большую сумму. А тот, кто может дать пятьдесят тысяч, способен раскошелиться и на все шестьдесят., Для комиссионных такой расчет всех троих вполне устраивает. Следовательно, можно согласиться с Андреем и принять его условия. Ведь они ничем не рискуют.
— Вот так, — оборвал молчанку Востоков. Любая пауза пугала и тяготила его. — Вы подумайте пока, а я пойду полежу. Устал что-то… — И улегся беззастенчиво.
Климович и Лысый вышли в другую комнату.
— Зачем ты ко мне притащился? — спросил Климович. — Полгорода на метро ехать. Ведь ты даже, не знал, что Андрей у меня живет.
— Моя удача, — отмахнулся Одинцов. — По крайней мере товар увидел и цену узнал.
— А что молчишь? Цена не нравится?