8
Полковник Шумко встретил Бикезина довольно прохладно.
— Вот что, Алексей, принимай отдел. Клебанову сделали сложную операцию, и дай бог., чтобы он приступил к работе хотя бы через полгода.
— Но я пока не смогу совмещать…
— Никаких «но», — перебил его полковник, хлопнув для убедительности ладонью по столу — Другой кандидатуры у меня нет Работу ты знаешь отлично, придется попотеть, дружище. Ну а теперь давай выкладывай, с чем приехал…
Он внимательно выслушал Бикезина и туг же позвонил в справочное.
— Ковальчук Федор Антонович… Ковальчук… Что-то знакомое… Постой, да это же лучший дантист нашего города!
Теперь вспомнил Ковальчука и капитан — ему случилось года четыре назад встречаться с ним. И убедиться, что слава лучшего зубного врача города вполне заслуженна, — пломбы, которые поставил ему Ковальчук, стояли до сих пор.
— Интересно… — Полковник задумчиво потер ладонью подбородок. — Слушай, капитан, как твои зубы? В порядке? Ну что же, придется искать в горотделе сотрудника, который нуждается в срочной зубопротезной помощи… — Вдруг лицо его приобрело жесткое и сосредоточенное выражение. — Старею, Алеша, старею, — сказал он, не глядя на Бикезина. — А ведь мне докладывали… Забыл. Помер Ковальчук намедни. При весьма странных обстоятельствах, вместе с женой — взорвался газ в доме. При весьма странных — теперь это можно сказать с уверенностью. Прохлопали мы тогда, доверились пожарной инспекции, а теперь вон оно как оборачивается. Еще одна загадка в деле Слипчука и Лубенца.
— Неужели Гостев?..
— Будем искать Гостева. И трудно детально разобраться в истории со взрывом… И еще одно, пожалуй, самое главное в теперешней ситуации — Михайлишин. Сейчас он под контролем наших московских товарищей. Должен вернуться домой завтра — время прибытия уточним. Нужно смотреть в оба. Если и эта ниточка оборвется, грош нам с тобой цена, капитан.
Адвокат Михайлишин жил в пятиэтажном доме недалеко от автовокзала. Жена его умерла три года назад, дети — сын и дочки — проживали в других городах.
В квартиру адвоката Бикезин вошел почти сразу же после его приезда. Тот стоял в прихожей и просматривал корреспонденцию, накопившуюся в его отсутствие.
— Если вы ко мне по делам судейским, я пока не работаю. Приходите через неделю.
— Нет, товарищ Михайлишин. У меня дело несколько иного порядка. Прошу, — капитан протянул адвокату свое удостоверение.
— Ну что же, тогда проходите. Я к вашим услугам. Извините за беспорядок в квартире — долго отсутствовал… Садитесь сюда, пожалуйста. Если вы не возражаете, поставлю чайник и просмотрю корреспонденцию — не терпится. Это займет две-три минуты.
Адвокат принялся бегло просматривать содержимое конвертов. Он был выше среднего роста, плечистый, волосы светло-русые, лицо загорелое и слегка усталое с дороги, руки крепкие, жилистые, с хорошо ухоженными ногтями. «Крепкий мужик», — подумал капитан и невольно обратил внимание на костюм адвоката — он висел на нем нелепыми складками, словно был с чужого плеча и размера на два больше.
— Удивлены? — засмеялся адвокат, подметив недоумение Бикезина. — Лучше комплимента для меня сейчас не придумаешь. Вы посмотрели бы на мою фигуру месяц назад — пуговицы этого пиджака застегивал с трудом. Не верите? Ей-ей! Лечился голоданием — и вот результат. Даже астма сдалась. Теперь буду бегать, в бассейн ходить — знаете, как это прекрасно — чувствовать себя здоровым? А, что я вам об этом говорю! Завидую вашей молодости, по-хорошему завидую.
Адвокат раскрыл еще один конверт, прочитал письмо и неожиданно с раздражением протянул его капитану.
— Черт знает что! Ахинея какая-то! Вы только посмотрите. Кто мог написать такую чушь?..
Капитан взглянул на листок бумаги и похолодел — еще одна записка! Число! Дата смерти — двадцать второго июня… Но ведь сегодня двадцать пятое! Капитан пристально, в упор, посмотрел на Михайлишина. В глазах адвоката светилось искреннее недоумение и неподдельное негодование.
9
Полковник Василий Кириллович. Шумко в последнее время чувствовал себя неважно. Застарелая язва все больше и больше давала о себе знать тупой неутихающей болью и спазмами в желудке. По ночам полковник ворочался, кряхтел, то и дело поднимался с постели, шел на кухню и глотал очередную порцию лекарств. Но это мало помогало. И тогда он одевался и выходил на улицу. Побродив часок-другой по пустынному ночному городу, снова ложился в постель и только тогда засыпал тревожным сном. Ко всему прочему его угнетала пустота в квартире: дочка забрала внуков и уехала л мужу в Магадан, а жену направили в двухмесячную заграничную командировку. Потому полковник дольше обычного задерживался на работе. Правда, последние две недели дело Слипчука и Лубенца отнимало почти все время. Но пока что оно не сдвинулось с нулевой отметки. Гостев словно в воду канул, даже объявленный всесоюзный розыск ничего не давал. Повторная экспертиза обстоятельств гибели Ковальчука с женой с привлечением самых опытных специалистов тоже не добавила ничего нового. Заключение прежнее: взрыв газа вызван электрической искрой при включении выключателя. Дом сгорел дотла, что еще больше усугубило и так многотрудные изыскания экспертов-криминалистов. Не лучше было и с одним из главных вопросов следствия — каким образом яд попал в организм профессора и Лубенца…
Полковник Шумко, тяжело вздохнув, нажал кнопку селектора:
— Капитан Бикезин! Зайди с материалами ко мне…
Бикезин, как всегда подтянутый, в ладно скроенном костюме стального цвета, молча раскрыл папку и протянул Шумко несколько листов с машинописным текстом.
— Это все?
— Пока да. Но здесь есть кое-что интересное. Вот. — Он открыл один листок.
«…Ковальчук Ф.А., 1923 года рождения, уроженец города Ивано-Франковска, беспартийный, профессия — зубной врач. В городе с 1958 года. Родители умерли, детей нет… Судим не был. Родственников за границей нет…»
— Данные проверены?
— В настоящий момент уточняем.
— Ну так что же здесь примечательного?
— А вот здесь, ниже…
Ковальчук был взят на заметку ОБХСС в связи с незаконными занятиями частной зубоврачебной практикой. Но потом он приобрел патент, и все обвинения по этому поводу в его адрес отпали.
— На каком основании ему был выдан патент?
— История темная и чрезвычайно запутанная. Работаем и в этом направлении.
— Ясно. Что еще?
— Затем он опять попал в поле зрения ОБХСС, на этот раз в связи с золотом. По некоторым косвенным данным, Ковальчук скупал золото, которое затем применял в своей зубоврачебной практике. Доказать это не удалось, но свой патент он потерял и опять пошел работать в городскую стоматологическую поликлинику…
— Почему отобрали патент?
— Дело в том, что ему было запрещено ставить зубы и коронки из золота клиентов. А он этим запретом пренебрег. Криминала, в общем-то, здесь большого не нашли, тем более что его клиенты в один голос твердили о непричастности Ковальчука к махинациям с золотом.
— Криминала, говоришь, не нашли? М-да… Ладно, придется поднять и это дело из архива…
— И самое главное — опять-таки по косвенным данным — Ковальчук занимался скупкой антиквариата, в частности старинных икон. И притом ворочал большими суммами.
— Вот это уже кое-что!
— Да, товарищ полковник, я тоже так думаю. И занимаюсь в настоящее время отработкой его связей среди антикваров.
— Что у Лазарева?
— Все то же… Изменений в лучшую сторону пока никаких.
— Плохо, Алексей, очень плохо…
— Товарищ полковник! Я сейчас ума не приложу, что мне предпринять по отношению к Михайлишину.
— Ты предполагаешь, что он замешан в убийстве?
— Трудно сказать… Меня очень волнует записка. Почему он остался жив? Ведь до сих пор убийца был весьма точен в свои обещаниях.
— Предполагаешь, что Михайлишин сочинил себе такое оригинальное алиби?
— Алиби у него стопроцентное. Это мы уже проверили.