Когда всеобщий интерес к ним поостыл, Клара услышала раздраженный шепот:
— Ты как будто не рада?
— Чему? — зло прошипела в ответ Клара.
— То есть как «чему»! Нашей помолвке, разумеется… Если можно это так назвать.
— Нет, отчего же. Я оценила твой юмор и находчивость. — Ее голос срывался.
— Заблуждаешься, Клара. Это вполне продуманный, заранее подготовленный, сюрприз. Ты ведь знаешь, опрометчивых поступков я не совершаю.
Бесконечно долгую минуту она пристально смотрела ему в глаза, силясь разгадать скрытый смысл его слов. Вопрос прозвучал враждебно:
— Ты действительно надумал жениться на мне?
— Прежде ты соображала быстрее… Да, дорогая, я делаю тебе предложение. Официальное. Ты позволишь не опускаться на колени? И пожалуйста, отложим временно дальнейшие переговоры. На нас обращают внимание.
Почему? Почему именно сейчас он принял решение жениться на ней? Хорошо зная коварную, расчетливую, безжалостную натуру Гроссе, она невольно насторожилась. Правда, Клара не допускала и мысли, что его смертоносная воля может обрушиться на нее, поскольку в какой-то степени они стали частью друг друга. Но она заблуждалась.
После ужина Николь пригласила всех в гостиную. Гроссе подошел к миссис Браун:
— Как поживаете, Долли? Я не вижу среди нас Эдмонда? Он в отъезде?
— Разве вы не знаете, Эрих? — В ее голосе был упрек. — Эдмонд болен. Неделю он не встает с постели. Первый раз я рискнула оставить его одного. Не могла отказать милой Николь в такой день.
— Кто лечит Эдмонда? — перебил ее Гроссе.
— Наш домашний врач. Мне кажется, он растерян. Состояние Эдмонда пугает его.
— Какой же диагноз поставил ваш домашний врач?
Миссис Браун задумалась:
— Что-то серьезное с печенью и с почками… Эрих! Умоляю. Вы все можете. — Долли схватила его за руку. — Спасите его!
Гроссе вспомнился недавний ужин в ресторане. Одутловатое лицо Брауна, мешки под глазами и одышка.
— Мне искренне жаль, Долли. На днях я обязательно у вас побываю. Поклонившись ей, Гроссе присоединился к Кларе.
Остаток вечера Гроссе был рассеян и неразговорчив. Казалось, он забыл о присутствии Клары, и без того чувствовавшей себя неуютно в чужом враждебном обществе, хотя все его помыслы теснейшим образом переплетались именно с нею: ведь от нее одной, от ее преданности и мастерства зависит на данном этапе Его жизнь. Никакие ухищрения не могли исключить тот момент, когда Клара выйдет из-под его контроля, в известной мере будет предоставлена самой себе. Однако без этого столь же неизбежного, сколько и рискованного момента все его расчеты, весь его многолетний труд потеряли бы смысл…
Обещание жениться — вот единственное, что могло сделать Клару послушным орудием, разом решить все проблемы, связанные с нею.
Несмотря на тяжелый день и позднее время, спать ни ей, ни ему не хотелось. Некоторое время они лежали молча, глядя в потолок широко раскрытыми глазами. Он просунул руку ей под голову, слегка привлек к себе и, придав голосу надлежащую мягкость, спросил:
— Ты переедешь ко мне завтра или после того, как мы поженимся?
Она молчала.
Гроссе понимал, нужно быть предельно осторожным, чтобы не спугнуть ее. Излишняя настойчивость все погубит. Поэтому он счел уместным вспылить:
— Можно подумать, тебя принуждают насильно. Не хочешь? Оставим все по-прежнему.
— Ты прекрасно знаешь, как это для меня важно… Но почему именно теперь?
— Почему? Возможно, желание сделать тебе приятное. Ты это заслужила. Возможно, приближение старости. Если уж мы все равно вместе, почему бы не узаконить наши отношения. — Подумав, он добавил: — К тому же у меня грандиозные планы, которые ты поможешь мне осуществить. Мне нужен надежный, верный спутник жизни. Спрашиваю последний раз — принимаешь мое предложение или нет?
Клара беспомощно рассмеялась:
— Разве я его могу не принять! Быть подле тебя день и ночь. Быть твоей рабыней, твоим другом, твоей возлюбленной…
Он поморщился. Ночь скрыла от Клары эту гримасу.
— Прекрасно. Перейдем к следующему… Но если хочешь спать, можем отложить на завтра.
— Нет-нет. Не будем откладывать.
— Я обещал тебе объяснить Гроэра. Ты должна наконец все узнать… Я сказал тебе там, на берегу океана, что Гроэр не сын мне. Ведь ты не поверила. Верно?
— Нет, Эрих, не поверила, — чистосердечно призналась Клара.