— В таком случае могу вас просветить. Придя в себя, Шранц все время твердил о каком-то Филе и станции с батареей, — начал Сатьял, следя за выражением лица американца. — Он также назвал ваше имя, господин советник. Так вот, в списках экспедиции значится американец Филипп Спарк, кстати, совершенно неизвестный среди настоящих, я повторяю, настоящих альпинистов. Эта экспедиция с самого начала у многих вызывала по меньшей мере недоумение. Из чисто английской она внезапно превратилась в американо-английскую. Затем в ее состав вы — теперь этот факт после неосмотрительного признания вашей собственной секретарши опровергать бессмысленно — вовлекли Вилли Шранца. Зачем он вам понадобился? Думаю, и на этот вопрос в конце концов будет дан ответ. Тот же Шранц, как только его привезут в Катманду, расставит точки над «и». А само восхождение? Взять хотя бы поспешный уход проводников-шерпов. Они говорят, что испугались свиста «снежного человека». Что ж, при богатой фантазии можно предположить, что йети существует. Но на такой высоте — это, согласитесь, пожалуй, слишком. Между прочим, мистер Гринфилд, его «свист» раздался именно из-за той ледяной глыбы, позади которой, как утверждают шерпы, находился один из американцев. Может быть, йети был его закадычным другом?
— Не кажется ли вам, мистер Сатьял, — подчеркнуто официальным тоном прервал советник, — что сейчас слишком рано выстраивать столь интригующую цепь домыслов? Мало ли что может нагородить этот сумасшедший альпинист. Он же сам утверждает, что выжил якобы благодаря своему брату. Но чем, скажите мне, может помочь мертвец? Понимаете, мертвец! К. тому же я пригласил вас, чтобы обсудить другие, несравненно более важные для вашей страны проблемы.
— Слишком много сразу возникло проблем, мистер Гринфилд. Их надо хорошо обдумать, — поднимаясь, сказал Сатьял. — Полагаю, целесообразнее обсудить их несколько позже. С вашего позволения я вас покину.
— Жаль, мистер Сатьял, но ничего не поделаешь. Сейчас я вызову машину.
— Спасибо, в этом нет необходимости.
— Ах да, вы же на мотороллере. Что ж, до следующей встречи.
— Если она когда-нибудь состоится, — добавил Гринфилд, когда за Сатьялом закрылась дверь. Подойдя к столу, он поднял трубку и набрал внутренний номер. — Болдерик? Это Гринфилд, Ты говорил, что регулярно подкармливаешь издателя какой-то газетенки. Срочно свяжись с ним. Пусть подготовит материал о Шранце. Запиши, чтобы не забыть: швейцарский альпинист Вилли Шранц. Твой человек должен обязательно отметить, сославшись на достоверные источники, что этот Шранц — единственный оставшийся в живых участник совместной, только не американо-английской, а именно англо-американской экспедиции на Дхаулагири — не выдержал свалившихся на него испытаний и сошел с ума. Это надо опубликовать завтра же. Постарайся, чтобы об этой новости узнали корреспонденты иностранных агентств. Ты меня понял, Болдерик? Все.
Затем советник вызвал Кэти. Та вошла с виновато опущенной головой, встала перед шефом.
— Вот видишь, Кэти, как все прекрасно вышло. Твой Шранц жив. К сожалению, он, говорят, в очень тяжелом состоянии. Но мы его вылечим, не так ли? — Гринфилд сделал ударение на слове «вылечим».
— Обязательно, шеф, — с готовностью- согласилась Кэти.
— Времени терять нельзя. Сегодня же свяжись с министерством туризма, выясни, где сейчас находится Вилли, зафрахтуй вертолет в авиакомпании и слетай за ним.
— Но это же будет стоить безумных денег…
— Жизнь твоего Вилли дороже.
Столь необычная заботливость насторожила Кэти. Она решила проверить возникшее подозрение:
— Тогда заодно я договорюсь об отдельной палате в лучшей здешней больнице?
— Ну, зачем же, — поморщился Гринфилд, — где ты видела здесь хороших врачей? Нет, лучше сразу отправим его в Штаты. Да не бледней ты, конечно, вместе с тобой. Главное, чтобы его никто сейчас не тревожил. А то начнут осаждать журналисты, опять нервная нагрузка. Шранц очень слаб, и это может его погубить. Понимаешь, — советник взял Кэти за подбородок и пристально посмотрел в глаза, — погубить…
Гринфилд почувствовал, как она задрожала.
— Я вижу, ты все поняла. Действуй.
В тот вечер Сатьял возвращался из типографии очень поздно, но зато в приподнятом настроении: статья удалась. Он написал ее на одном дыхании. Факты говорили сами за себя. «Все ниточки ведут в американское посольство. И хорошо, что я прямо назвал ЦРУ. На кого же еще работает Гринфилд, как не на этого спрута! — Журналист усмехнулся, представив, какая кислая мина будет у советника, когда он познакомится со статьей «дорогого Сатьяла». — Они лезут повсюду, а теперь взялись за Гималаи. Конечно, найдутся «правдолюбцы», которые поспешат обвинить меня в клевете. Автомобили, за которые не надо платить пошлины, в посольстве еще есть. Ничего. Когда Шранца привезут в Катманду, все встанет на свои места… Здорово, что я упросил печатников работать всю ночь. Завтра утром появится газета, и кое у кого откроются глаза. Важно, чтобы моя газета попала им в руки первой. А то кто-то уже распустил слух, что Вилли сошел с ума…»
Сатьял обогнул стоявшую у края на шоссе светлую «тоету».
Как только мотороллер промелькнул мимо, она, не зажигая огней, двинулась следом. Мощный автомобиль быстро набрал скорость. У первого же поворота он рванулся вперед и ударил бампером мотороллер. Словно выброшенный катапультой, седок описал в воздухе дугу и упал на асфальт, а сбившая его машина исчезла в темноте.
Сатьял пришел в сознание лишь на третий день, когда врачи уже потеряли надежду. Как сказал старый хирург, по частям собиравший журналиста, такой случай бывает один на тысячу.
К концу второй недели боли стали постепенно утихать, и Сатьял смог наконец мысленно вернуться к недавним событиям. И тут в нем проснулось профессиональное любопытство, подогреваемое тревогой за Шранца.
Тихо постучавшись, в палату вошла медицинская сестра и протянула пачку газет, подобранных по номерам с того рокового дня, когда ни загородном шоссе неизвестная машина сбила журналиста. С жадностью развернув первую, Сатьял разочарованно пробежал по заголовкам — ничего важного. Во второй его внимание привлекла короткая заметка, озаглавленная «Прощальный прием». В ней сообщалось, что в американском посольстве состоялся прощальный прием по случаю отъезда после завершения своей миссии советника посольства США С. Гринфилда. «Насколько он выполнил свою миссию, сказать трудно, — подумал Сатьял. — А — вот то, что этот «советник» заложил бомбу замедленного действия в Гималаях, — точно. Не сейчас, так через десять или даже десятки лет она проявит себя».
На второй странице в глаза бросился набранный жирным шрифтом заголовок:
«Шранц обвиняет».
Далее следовал отчет о пресс-конференции, которую швейцарский альпинист устроил у себя на родине. «Да, видно, многое он порассказал, если даже Этот явно приглушенный материал буквально кричит об опасности, которую несет ЦРУ», — сделал вывод Сатьял. Отчет кончался упоминанием о том, что в пресс-конференции приняла также участие американская гражданка Кэти Фрост, которая подтвердила, что по заданию ЦРУ она лично вовлекла Шранца в экспедицию.
«Неужели эта пресс-конференция прошла бесследно?» — журналист жадно схватил следующий номер газеты и сразу нашел на первой полосе заявление группы общественных деятелей Непала с призывом к правительству страны положить конец попыткам западных спецслужб использовать гималайское королевство в качестве плацдарма для ведения шпионажа против дружественных Непалу государств.
«Это, конечно, хорошо, — устало откинулся на подушку Сатьял, — только одними заявлениями гринфилдов не проймешь. Уехал один, на его место приедет другой. Но ничего, мы еще с ними поборемся».
