Сбиваясь, перескакивая с одного на другое, Захаров стал вспоминать, как его угораздило с находкой денег.
— …На следующий день после получки в обед подошел начальник колонны, я хотел в счет отгулов взять отпуск к матери съездить. Он прочитал заявление и говорит: «Отпущу, если бульдозер отремонтируешь», а у меня три катка снято, менять надо. С ними я и возился. Все уж из конторы ушли, а я все меж гусениц ползаю. Последний каток прикручиваю, глядь, а на тряпке, ключи на нее складывал, деньги лежат, квадратиком, тридцать рублей пятерками. Откуда они взялись — ума не приложу. Ровно с неба свалились. Обрадовался, докрутил гайки — и на автовокзал. К матери сподручнее на автобусе ехать, в ста метрах от крыльца останавливается. Ну, по пути, конечно, в гастроном. Взял пять бутылок водки. Складываю в рюкзак. Откуда ни возьмись — кассирша, такая вредная баба, кричит, отдай сдачу, дескать, я обсчиталась. Думаю, что ей нужно? Ведь квиты, а у меня автобус, уже опаздываю. Она же как клещ в бутылку вцепилась. Отпустил бутылку, все равно она для меня что дареная, и побежал. На автобус еле успел.
Захаров умолк. Выговорившись, он умоляюще смотрел то на Максимова, то на Сошникова. Поверили ему или нет?
— Во сколько вы обнаружили деньги?
— В половине седьмого. Я хорошо запомнил. Первая мысль была — успею в магазин или нет. Потому и на часы посмотрел.
— Яков Сергеевич, — Максимов недовольно посмотрел на Захарова, — плохо, что вы не пришли и ничего не сказали о своей находке Почему вас не насторожило, что деньги были обгоревшими?
Захаров виновато потупился.
— Не скумекал
— Вы хоть заметили людей, подходивших к бульдозеру? — укоризненно спросил Михаил Иванович.
Захаров развел руками.
— По двору вроде бы слесарь из мастерской болтался, крутился вокруг моего бульдозера. Ну, мордастый такой.
Все вставало на свои места. Сразу после допроса Захарова освободили из-под стражи.
Несмотря на довольно позднее время, споры о том, как взять третьего преступника, не прекращались, На правах старшего группы уголовного розыска, созданной для выполнения этого оперативного задания, Сошников забраковал подряд несколько вариантов задержания. Все они не гарантировали безусловной безопасности окружающих. Так же безжалостно отклонил и соловьевское предложение о захвате преступника в квартире: заподозрит неладное — пиши пропало. Всех уложит, а заодно и соседку, сдававшую ему комнату.
— Кончайте ломать голову, — попытался закончить споры Иван Бойков. — Он сматывается, возьмем между домом и вокзалом, на худой конец в поезде. Оружие и деньги при нем будут.
В разговор запальчиво вмешался Соловьев:
— В поезде отпадает, чем твое купе лучше квартиры? Не все ли равно? Билет взят под занавес, в вагон продано шесть одних детских мест, да и народу там тьма.
— Что ты предлагаешь?
— Схватить во дворе, когда он пойдет на улицу по узкому проходу между домами.
— Сергей дело говорит, — поддержал Соловьева Бахарев, — ему придется идти мимо засады в одном—полутора метрах.
— Остановимся на этом, — согласился Сошников, — мы с тобой, Бахарев, встретим его первыми. Соловьев продвинется к остановкам, а Иван подстрахует нас сзади. Он же и сигнал подаст при выходе его из подъезда.
Все разбрелись по кабинетам скоротать оставшееся до утра время. Ехать по домам не имело смысла: подъем в пять, поезд отходит в семь сорок три.
Сошникова, прикорнувшего на диване, разбудил звонок участкового инспектора. Он сообщил, что в интересующей уголовный розыск квартире погас свет. Володя глянул на часы — два пятьдесят пять. Поздновато, можно подумать, что ему рано не вставать.
На месте были в шесть. По одному стали занимать расписанные места. Первым ушел Сергей Соловьев, Вслед за ним Сошников, потом Бахарев. «Волга» с Бойковым за рулем въехала во двор и замерла недалеко от подъезда. Потянулись томительные минуты ожидания. Напряжение возрастало. Семь. Не вышел он и через пять, и через десять минут. В проходе начали появляться люди, направлявшиеся к остановкам. Положение все больше осложнялось. Вдруг в динамике послышался голос Бойкова.
— Внимание, вышел!.. Одет в кожанку, правую руку держит в кармане, в левой чемодан средних размеров. Направляется в вашу сторону.
— Приготовиться! — скомандовал Сошников. Сам он встал в удобную для рывка позу. Шаги преступника все ближе. Неожиданно в динамиках растерянный голос Войкова.
— Вокруг него дети!
В ту же секунду в размеренное звучание шагов вплелось шлепанье ребячьих сандалий. Преступник в узком проходе оказался окруженным детишками, спешившими куда-то со спортивными сумками.
Стараясь остаться незамеченным, Бахарев со всей силой прижался к стене. «Что Сошников?» Тот склонил голову к крохотному микрофону, лежавшему в кармане.
— Отставить. Иван, выезжай к остановкам.
Услышав Володю, Сергей Соловьев, уже вставший на середине прохода, повернулся спиной к его глубине. Пропуская преступника мимо себя, нагнулся, будто у него развязался шнурок. Момент был упущен. Детина в кожанке нырнул в такси. Пока «Волга» огибала квартал, такси скрылось.
В машину садились на ходу. Осевшая «Волга» вклинилась в автомобильный поток. Позади один перекресток, другой. Площадь Коммунаров пришлось проскакивать на красный сигнал светофора под недобрые взгляды шоферов, вынужденных тормозить. Инспектор-мотоциклист уж было поднял предостерегающе жезл, но, признав оперативную машину, воспринял нарушение правил как вынужденную необходимость. Сняв перчатку, он поправил ларингофон.
— Прошу придержать автотранспорт, идущий по улице Гастелло со стороны площади Коммунаров, — обратился он к своим коллегам, провожая взглядом стремительно удаляющийся автомобиль.
Возле швейной фабрики, в лавине машин, остановленной инспектором дорожного надзора, Бойков заметил знакомый номер. Пассажир такси нервничал, беспокойно оглядывался назад. До вокзала всего три квартала. Еще один перекресток, дальше корпуса городской больницы и поворот к стоянке у камер хранения. Увидев в такси включившуюся мигалку, Бойков немедленно вклинился в ряд поворачивающих автомобилей. К всеобщей досаде, между сотрудниками милиции и такси оказался оранжевый «Москвич». Через стекла было видно, что преступник на ходу расплачивается с таксистом. До отхода поезда семь минут. Времени оставалось в обрез. «Москвич» жмется к тротуару, до такси каких-то десять метров. «Волга» затормозила впритык к заднему бамперу. Поздно! Сотрудники увидели теряющуюся в толпе кожаную куртку. Соловьев выскочил с небольшим саквояжем и побежал по ступеням к распахнутым дверям вокзала. Искать преступника среди снующих людей не имеет смысла. Миновав зал ожидания, инспектор выбежал на перрон. Быстрее к четвертому вагону, во что бы то ни стало успеть раньше! Возле тамбура никого нет, провожающие стояли у окон. Заметив подбегавшего Соловьева, недовольно спускается с подножки проводница.
— Быстрее, молодой человек, отправление через минуту.
Соловьев остановился и, делая вид, будто ищет что-то в карманах, стараясь не спешить, медленно обернулся. Перед ним лицом к лицу стоял Кондратов. В правой руке подрагивает билет.
Увидев нового пассажира, проводница поудобнее перехватывает флажки локтем и, сделав еле уловимое движение навстречу, потянулась к руке с билетом.
— Сколько же вас…
Она не договорила и в растерянности попятилась к площадке вагона. На ее глазах второй опоздавший пассажир швырнул билет и с остервенением ударил ногой парня, заламывающего ему руку за спину. Третий, неизвестно откуда появившийся, вытащил из кармана куртки пистолет. Описав дугу, на асфальт упал коричневый чемодан. От резкого удара крышка его распахнулась, и под ноги проводнице веером высыпались пачки денег.
