— Правда?
— Ну ведь и Гарри тебе сказал то же самое, слово в слово… Успокойся.
Этот разговор состоялся утром, а теперь был вечер, и они сидели в ресторане. Обслуживал их лично старший официант. В ожидании, когда этот здоровяк во фраке с досиня выбритым лицом принесет заказ, Симмонс и Гарри вели оживленную беседу. Роберт и Пат говорили мало. Больше слушали: Роберт с напряженным вниманием, Пат — с легкой улыбкой на губах.
— Нужен мощный толчок, который поднимет весь народ, — говорил между тем Гарри, — тогда правительство вынуждено будет подчиниться воле народа. Разумеется, если оно захочет остаться правительством.
— И кто же даст этот толчок? — перебил его Симмонс.
— Мы! — решительно хлопнул ладонью по скатерти Гарри. — Сотни таких, как мы, которые не жалеют себя во имя великой цели…
Симмонс посмотрел на Гарри, потом перевел глаза на Роберта и снова с усмешкой посмотрел на Гарри.
— А вам не кажется, что от такого геройства — один шаг до терроризма? А терроризм, — Симмонс глянул на Пат, — вы, как я понимаю, осуждаете?
Гарри раздраженно прищурился:
— На карту поставлена судьба планеты, гибель всего человечества. Предотвратить катастрофу можно только решительными действиями, но не обязательно теми, что именуются терроризмом.
— Звезда героев-одиночек погасла еще в начале века, — с достоинством возразил Симмонс. — И мне очень жаль, что свет, идущий от нее, все еще кажется кому-то зарею будущего.
Пат, не сказавшая до этого ни слова, вмешалась в спор.
— Я считаю, главное — поднять сознание масс, — заметила она, обращаясь к Симмонсу, но глядя на Роберта. — Когда мы начинали нашу борьбу против размещения американских ракет на английских базах, нас поддерживало тринадцать процентов населения. А теперь с нами уже более шестидесяти процентов. В конце концов мы вынудим правительство считаться с нами. Маргарет Тэтчер любит повторять: дело, в котором применяется насилие, — проигранное дело! Коли так, то победа нам обеспечена.
Гарри принял наигранную позу. Лицо его стало задиристым.
— Что-либо изменить в этом мире может только молодежь, — с жаром произнес он. — Она избавляется от балласта прошлого, но еще не обрела веры в будущее, и тот, с кем она пойдет, станет победителем в этой борьбе за сердца и умы людей. Выйдите на улицу, и вы увидите, как молодые люди издеваются над переоценкой ценностей, в которую играют обитатели духовной барахолки, именуемой современным обществом.
«Хитер, ловко жонглирует словами, — отметил про себя Симмонс, угнетенный какой-то исподволь рождающейся неприязнью к этому человеку. — Дар убеждения есть, даже когда несет полную околесицу. И сочетать природное обаяние с умом умеет…»
— Мы сами бородаты, и не хуже Моисея, — продолжал ораторствовать Гарри.
Взгляд Симмонса упал на курчавую бородку Роберта, и он невольно улыбнулся неожиданной аналогии. Но Гарри истолковал его улыбку по-своему:
— Вам, закосневшим в плену условностей, ханжества и лицемерия, никогда не понять стремления молодежи к подвигу, который перевернул бы мир, привел его на путь духовного ренессанса…
В это время к столу подошел официант, и спор прервался, а к концу ужина разговор уже шел о житейских делах. Пат повеселела, и Симмонс пригласил ее на танец.
Когда они отошли от столика, Гарри наклонился к Роберту и, возбужденно блестя глазами, сообщил:
— Бен скоро будет на свободе! Организация сделала все, чтобы он снова занял свое место в ее строю.
— Как… удалось? — ошеломленно пробормотал Роберт, но Гарри лишь многозначительно подмигнул:
— Главное — теперь мы знаем наверняка, кто предатель, и должны покарать его. Только… — Он прижал палец к губам.
Пат и Джонни уже возвращались к столику.
— Мы подготовим ему достойную встречу! — торопливо шепнул Гарри
В воскресенье перед отъездом в лагерь Роберт, как обычно, позвонил из автомата Гарри.
— Ты уже собрался? — донеслось с другого конца провода. — Мне позарез нужно с тобой встретиться. Сейчас же еду к тебе. Прикинь, сколько времени мне понадобится на дорогу, и выходи из дома.
Пат готовилась уезжать в Гринэм-Коммон через день, но Роберт с ней уже попрощался — у нее оставались дела: в частности, срочно потребовалось забежать к подруге — к такой же, как она сама, учительнице, с которой они работали в одной школе Тем более скоро начинался учебный год.
Уик-энд прошел у Роберта гладко, и он пребывал в прекрасном расположении духа. Весть о том, что скоро приедет Бен, которого выручили друзья, не только сняла тяжелый камень с его души, но и придала уверенности, а уважение к Гарри приняло теперь оттенок чуть ли не преклонения перед его несгибаемым духом мужественного борца, готового ради друзей на все. Роберта несколько удручало лишь то, что он не мог поделиться своей радостью с Пат Накануне он чуть было не проговорился о скором возвращении Бена, но вовремя прикусил язык.
Взглянув на часы, Роберт поспешил к выходу. Уже смеркалось, серые тени деревьев жались к чугунной ограде, и шаги гасли в сухом шелесте листьев «Лендровер» белым пятном проступал сквозь решетку калитки. Гарри ждал его. Мотор «лендровера» работал. Роберт сел рядом с Гарри, и машина на большой скорости рванулась вперед.
— Я отвезу тебя до места, — сказал Гарри, и по тону его Роберт понял: предстоит серьезный разговор, которому, вероятно, суждено многое решить в его судьбе
Верилось, что разговор этот поможет вырваться наконец из тягостной серости будней, неуклонно сгущающихся, как и сумерки за окном автомобиля. Внутренне он давно уже подготовился к такому разговору и ждал его, как парашютист перед прыжком в неизвестность. Роберт никогда не был трусом. Таким его воспитал отец, прошедший службу в десантных войсках и часто втолковывавший главные заповеди: оставайся самим собой в любой обстановке, умей постоять за себя и помочь товарищам.
…Улицы Лондона словно захлебывались неуклонно текущим потоком машин. Чудилось, будто огромный город сыт ими по горло и вот-вот содрогнется, закашляется в смрадном смоге выхлопных газов, пеленой повисших над автострадами. То и дело возникали туго сбитые пробки, но потокам не виделось конца — жители столицы возвращались после уик-энда, выпавшего на редкие в этих местах погожие дни. Из города выливались лишь жиденькие струйки машин, и Гарри с Робертом практически беспрепятственно следовали по своей половине магистрали, ведущей в пригороды.
Вечерние улицы сверкали в дрожащем соцветии неоновых огней, как парад новогодних елок. Рекламы звали, манили, игриво подмигивая, разжигали аппетит, умоляли, властно требовали и даже угрожали: ешьте, пейте, приобретайте, посещайте, путешествуйте, носите…
В душе Роберта поднялось невольное раздражение: почему все вокруг — профессора в университете, миссис Фредерикс, отец, Симмонс и даже Пат — считают себя вправе диктовать, навязывать собственную точку зрения, превращая его в послушного робота, подобно тому как делает роботами миллионы людей вот эта реклама, назойливо вдалбливающая в мозги обывателей интересы ее господ? Роберт вновь с надеждой и доверием взглянул на Гарри, как всегда, собранного и бесстрастного.
Среди карнавала пульсирующих красок хлестко вспыхнула надпись:
«Ядерные ракеты — наша смерть!»
Слова были укреплены на торце какого-то частного особняка.
— Молодец! — одобрительно кивнул Гарри. Он даже сбавил скорость и помигал фарами, выражая свою солидарность с незнакомым человеком, с его неравнодушием.
Роберт знал, что Гарри всегда с восхищением, пусть подчас и сдержанным, относился к поступкам смельчаков, но никогда не выпячивал себя, хотя ему-то было чем похвалиться. Бен как-то рассказывал: когда организация только создавалась, Гарри задали вопрос: откуда у него берутся деньги на покупку оружия? Он долго отказывался отвечать, ссылаясь на опасение подставить товарищей под удар. Но в конце концов согласился ответить. Ответить по существу…