Ах ты собака, думаю я про метеорит, ах ты сволочь, ах ты мерзавец!
Сам сижу как парализованный, ничего не понимаю, и в мозгу у меня одна только идиотская мысль: «Ах ты мерзавец, ах ты сволочь!» — будто этим чему-то поможешь.
А ты, думаю я потом. Ты — сумасшедший. Какого лешего полез ты за борт? Потому что у тебя была уверенность? Так где же теперь твоя хваленая уверенность?
Вон она, думаю я, плавает там за бортом вместе с тобой, будь ты проклят, хоть и очень нехорошо так думать.
Сам-то ты тоже хорош, думаю я. Ведь был момент, когда ты ему чуть не поверил…
Потом, спустя некоторое время, я все же пришел в себя, подремонтировался и направился прямо к Земле, а не в район Холодных Солнц, как намечалось в программе. На кой мне теперь эти Холодные Солнца?
Да, чуть не забыл — когда я сидел в рубке после всего этого кошмара и голову мне бороздили всякие глупые мысли, я увидел то, о чем мне рассказывали все, кто до меня летал с Никитиным, — космический мираж. Это был корабль, такой же, как наш, и он висел в пространстве совсем недалеко от нашего. Действительно, он был точь-в-точь наш — вплоть до опознавательных знаков. Самое странное, что от него на экранах радаров шел сигнал, как от нормального корабля.
Прямо чертовщина какая-то, честное слово.
Владимир МИХАНОВСКИЙ ПЕРВЫЙ КОНТАКТ
1
Сначала, как всегда, появилось сознание. И почти одновременно с ним — знакомая по прошлым пробуждениям боль. И хотя он испытывал ее не впервой, привыкнуть к ней, приноровиться было невозможно. Ледяные иголки вонзались, казалось, в каждую клеточку тела. Хотелось потянуться или хотя бы пошевелиться, но Виктор Рябов, командир «Валентины», знал, что после выхода из анабиоза требуется несколько минут абсолютного покоя. Как любит говорить корабельный врач, «организм должен снова привыкнуть к жизни».
Вскоре в кончиках пальцев возникло легкое покалывание, появилась боль, но через десяток секунд пошла на убыл, стала таять, словно ледышка в теплой воде.
Пока Рябов еще пребывал в неподвижности, лежа в противоперегрузочном кресле, глаза его уже привычно скользили вдоль панели управления, занимающей всю противоположную стену командного отсека.
Ни одного красного глазка — такая удача случается не так уж часто! Сплошь — ряды зеленых точек. Главное же — безмолвствовал аварийный автосигнализатор. Это означало, что из очередной и последней по счету пульсации «Валентина» вынырнула удачно. Заключительный взгляд — на экран внешнего обзора. Вдали, на безопасном расстоянии, были заметны какие-то небольшие небесные тела класса астероидов.
Итак, сделан еще один шаг по длинной дороге домой, к Земле. Дальше корабль пойдет на обычной фотонной тяге.
Наблюдая, как по углам рубки тает клубящаяся мгла — это возвращалось нормальное зрение, — Рябов бросил нетерпеливый взгляд на хронометр зависимого корабельного времени, и в тот же миг, словно повинуясь его взгляду, мелодично пропел таймер.
Все! Можно подниматься.
Пора приступать к положенному по инструкции обходу, а точнее, объезду основных отсеков пульсолета.
Мчась по ленте к фотонному отсеку — ядерному сердцу корабля, — Рябов припомнил еле заметную зыбь, которая замутила было поверхность экрана внешнего обзора. Какое-то неприятное чувство кольнуло его тогда. Опасение? Нет. Астероиды такой величины не представляли опасности для «Валентины»: даже вынырни корабль в самой их гуще — деструкторы за неуловимые доли секунды распылили бы любое тело таких параметров
Скорее всего, подумал Рябов, сработал «эффект неожиданности». Так бывает, когда ныряльщик, прыгнув с вышки, вдруг обнаруживает на глубине водоросли, щекочущие лицо…
Весь экипаж «Валентины» проснулся, все, кто был свободен от вахты, собрались в кают-компании. Огромный зал наполнился почти до отказа. Люди были радостно возбуждены, как всегда бывает при подходе к Земле.
— В родном трехмерном пространстве!
— Под фотонными парусами.
— Прямым курсом к Солнечной, — раздавались радостные голоса.
— Дождались, — вздохнул штурман Иван Гроза, расплываясь в счастливой улыбке. — Как говорится, с попутным ветром. — Его близорукие глаза подернулись влагой и подозрительно заблестели.
— Теперь дело за тобой, Ваня, — подмигнул штурману Леон Легран, ядерщик — Прокладывай курс до самой Земли!
Экипаж «Валентины» уже успел ознакомиться с окрестным пространством, изучить показания приборов.
— Ничего интересного не обнаружено, — меланхолично констатировал вислоусый начальник двигательного отсека и отхлебнул чаю. — А посему засиживаться здесь нет смысла.