— Посрамить… Разве затем мы транспонировались?
— И все же, — настаивал Ким, — нельзя упустить шанс! Подумайте: аппаратура гравилета бессильна, управлять зондом с борта «Каравеллы» мы тоже не в состоянии, о программе для автомата и говорить не приходится — нет исходных данных. Какой отсюда вывод?
— Не торопись с выводами! — покачал головой Олафсон. — Догадываюсь, куда ты метишь. Но это крайняя мера, обсуждать ее преждевременно. Мы ведь не все испробовали.
— Сэнтиллект! — подсказал Хоралес.
— Вот именно.
— А если он не выдержит? — не отступал Ким. — Мы не Знаем, какие поля на Верге.
— Рискнем! — подвел черту Олафсон. — Лучше сэнтиллект, чем…
Зонд, пилотируемый сэнтиллектом — самопрограммируемым высокоинтеллектуальным роботом, — не вернулся…
Когда ожидание стало бессмысленным, Олафсон вновь собрал экипаж на совет.
— Предлагаю возвратиться. С нас хватит, — махнул рукой Стефаник. — Пусть Винницкий…
— Поддерживаю, — встал Андреас Миль. — Сделали все, что могли, никто не осудит. Итак, «теория Ви-Ви» ошибочна. Результат отрицательный. Но в науке…
— О чем вы, Андреас? — повысил голос Олафсон. — Если теория Викки — Винницкого действительно ошибочна, с нами покончено! Ни о каком возвращении тогда нельзя и мечтать. «Каравелла» затеряется в хаосе Вселенной, словно капля в океане!
— Мы знали, на что шли… — потерянно пробормотал Миль.
— Эх вы, горе-исследователи! — едко усмехнулся Бен Скиф. — Раз, два — и в кусты…
— Вам легко рассуждать, Бен! — вспыхнул Стефаник. — Небось вы-то не полетите туда… На Вергу… в неизвестность… в эту чертову бездну!
— Положим, от вас там тоже не будет проку…
— На самом деле, — подхватил Ким. — Лететь надо мне, и только мне. Это как раз тот случай, когда искусственный интеллект не может соперничать с человеческим. Верга экранирует электромагнитные излучения. И наверняка там огромный фон помех. Магнитные бури, каких на Земле не видывали. Значит, остается одно: биоволновая связь. Я полечу на Вергу и буду передавать…
— Мальчишка! — взревел Миль. — Он, видите ли, полетит! Решил за всех… Если уж лететь, то мне! Я опытнее. Напряженность моего биополя выше. Я старше, наконец.
— Да, вы опытнее, — срывающимся голосом проговорил Ким. — Как волновик, я не стою вас. Именно поэтому должен лететь. Ваши рецепторы на порядок чувствительнее моих. Что проку, если полетите вы, а я не смогу принять сигналы?
— Он прав, — подытожил Нильс Олафсон. — Принимаю решение…
* * *Я не считаю себя смелым. Мне часто приходилось испытывать страх. Отвратительное ощущение! Чувствуешь себя ничтожным, жалким. Воля парализована, хочется сжаться в комок, стать неприметной амебой, отдаться течению, авось пронесет…
Вероятно, кто-то из моих пращуров был отчаянным трусом, и эта постыдная черта передалась мне через множество поколений. То, что я научился преодолевать страх, — не моя заслуга. К счастью для меня, ученым удалось вывести его формулу. Страх разложили на компоненты, аппроксимировали многочленом Лэннока и подобрали компенсирующую функцию. Какой-то шутник назвал ее «антихристом».
Математика — универсальный ключ. Воспользоваться им, как говорили древние, — дело техники… «Вакцина антистраха»? Ничего подобного! Анализ и синтез на молекулярном уровне, юстировка гормонального аппарата.
Трус становится героем? И снова нет — обыкновенным человеком, способным сопротивляться страху, не попадать к нему в зависимость.
Я не имел права быть трусом: биоволновая связь незаменима в дальнем космосе, а там трусу нечего делать. Несколько лет меня держали «в запасе» — на каботажных рейсах по Солнечной системе. Это была хорошая школа. Я обрел уверенность, научился владеть собой в обстоятельствах, которые принято называть экстремальными, взял за правило быть там, где трудно. И конечно же, узнав о готовящейся экспедиции, тотчас подал на конкурс. В числе претендентов оказался еще один в о л новик — легендарный Андреас Миль; пример этого прославленного астронавта помог мне в выборе жизненного пути. И вот теперь…
К счастью, мы не были конкурентами: волновики работают в паре. И хотя формально один из нас старший, другой — младший, оба незаменимы. Каждый на своем месте. Сейчас мое место здесь…
Да, я на Верге, в ее неистовой атмосфере. И если рассуждаю о преодолении страха, то потому лишь, что из последних сил борюсь с ним. Стоит страху восторжествовать, мне конец. Впрочем, так или иначе, едва ли выберусь отсюда… И это не печальное открытие: я ведь представлял, что меня ждет…