Первый акт трагедии прошел благополучно, и публика, видимо, была довольна.
Но во время второго акта, когда речь зашла о невеждах, противящихся всему новому (что отнюдь не было направлено в адрес священнослужителей, однако отцы церкви вполне могли бы узнать в представленных на сцене невеждах себя), в зале поднялся необычайный гвалт. Какие-то люди вскакивали с мест, бросали на сцену припасенные гнилые яблоки и тухлые яйца, свистели и кричали, требуя прекратить святотатственное представление.
Надо ли говорить, что крикуны были достаточно пьяны и, видимо, набирались по кабакам. Снова Сирано оказался перед пьяной толпой в сотню человек, потерпев на этот раз поражение.
Продолжать спектакль не было никакой возможности
Монахов, конечно, ним о не видел, а крикуны стали требовать деньги обратно.
Тогда разгневанный Сирано, которому касса уже вручила выручку, тут же в зале стал раздавать свои деньги в обмен на клятву тянущих за ними руки пьянчуг, что они никогда больше не посетят ни одного из его представлений.
Но представлений трагедии «Смерть Агриппы» больше не состоялось.
Какая-то сила принудила церковного цензора аббата Монсье запретить дальнейшую ее постановку.
Сирано де Бержерак снова потерпел полный крах.
Люди, его современники, не желали слышать о своем невежестве, хотя бы говорилось о делах столетней давности.
Мольер негодовал.
К Сирано подошел профессор Гассенди.
— Друг мой, — сказал он. — Увидев трагедию еще на репетиции, я понял ваш замысел, который не устраивает псевдомудрых святош. Но помните, если актеров, произносящих ваши слова с подмостков, можно заглушить свистом, то написанного пером никогда еще не удавалось даже полностью сжечь… Что-нибудь да оставалось, что можно размножить. Мысль, воплощенная в трактат, неистребима.
— Благодарю вас, профессор. Я по-прежнему ваш ученик. Я верю, что написать на бумаге надежнее, чем вырубить на камне.
— Тогда вы знаете, как вам поступить, — закончил Гассенди.
Герцог д’Ашперон, бывший свидетелем раздачи Сирано всех своих денег, предложил поэту снова вернуться к нему на службу, но Сирано отказался, он дал слово жить с матерью и не мог нарушить его. Герцог ответил, что уважает его решение.
Глава третья «ИНОЙ СВЕТ»
Нужно было обладать редкой волей и одержимостью, чтобы, потерпев фиаско с трагедией «Смерть Агриппы», не пасть духом и снова взяться за перо.
Поселившись в доме у матери, бережно расходуя скудные, оставшиеся от отца средства, Сирано де Бержерак принялся за работу.
В общей комнате, где на полках посуда потеснилась ради нужных Сирано книг, он сидел за покрытым скатертью столом с поставленным на нем переносным пюпитром, освобождая место в часы трапез.
Он писал страницу за страницей, откидывался на высокую спинку кресла, перечитывал их, порой заливаясь громким хохотом, и снова писал.
Для него это был поединок с толпой врагов Добра, среди которых видное место занимали церковники. Требовались особые приемы, чтобы не дать им повода наложить на его новое творение запрет, как на злополучную трагедию.
Мысленно советуясь с Тристаном, он тщательно продумал всю стратегию «литературного боя», выбрал для поединка «место» (тему), вызвал на поле «секундантов» (ценителей), толпу же зрителей (читателей) привлек событиями интригующими, невероятными, но в которые все-таки можно и поверить. И он живописал путешествие па другую планету, но не на далекую Солярию, а «близкую» Луну, где решил изобразить «иной свет», где все земное выглядит не только увеличенным, смешным, нелепым, но и порой «наоборот», как в зеркале галилеевского телескопа.
Наконец труд был закончен или казался законченным.
Сирано воспользовался гостеприимством герцога д’Ашперона, чтобы собрать у него в замке друзей и прочитать им свое новое произведение. Ему было важно услышать не только дружеские похвалы, поэтому он не возражал против того, что в таверне за графом Шапеллем де Луильи увязался оказавшийся там случайно маркиз де Шампань (на этот раз, конечно, без графини де Ла Морлиер!).
Чтение состоялось в темноватом рыцарском зале замка, где через узкие окна светлыми перегородками проникали скупые лучи дневного светила. К одной из этих светящихся полос и придвинули стол чтеца.