— Лерой умирал!
— Ты возьмешь его и первым же самолетом в Европу. Когда все утихнет, вернетесь. Где Лерой?
— Ты же сам отпустил его с Адамсом. Да вот они, машина Адамса под окном, — выглянула она во двор.
Вскоре вошел Адамс. Узкое лицо его было в слезах, руки дрожали:
— Они забрали мальчика, пока я находился в банке.
— Кто — они?! — не дав старику договорить, крикнул вне себя Годар.
— Белые… в штатском. Он кричал: «Адамс, Адамс…» Я выбежал, но их машина уже отъезжала.
— Номер машины?
— Не было номера, и машина новая, незнакомая здесь.
Годар бросился из дома к своему гаражу, к бронемашине, даже не оглянувшись на потрясенную Поллан и старика. Скорее!
Через десять минут он был в полиции.
— Лерой Годар, шести лет? Напишите заявление об исчезновении ребенка.
— Его украли! — крикнул Годар.
— Ну, о похищении, приложите фотографию, укажите время и место, — и дежурный подал лист бумаги.
— Моего малыша знают все, городок-то наш микроскопический, — но дежурный не ответил, и пришлось выполнять формальности.
Принимая заявление, дежурный сказал, не поднимая глаз:
— Зайдите к шефу, так лучше…
После зноя улицы и пропахшей сигаретным дымом дежурки большой кабинет шефа полиции охватывал прохладой. Шеф, невысокий, щуплый, в темных очках, закрывающих половину болезненного серого лица, принял Годара с холодной вежливостью. Этот Сидней Мейли появился здесь недавно, и Годар еще не успел его раскусить, однако не станет же шеф на сторону преступников? Это само собой, и Годар, горячась и сбиваясь, изложил суть дела. Выслушав, капитан Мейли сказал простуженным голосом:
— Лероя Годара привезли к нам люди, заинтересованные в охране прав белых граждан страны.
— Он здесь?! — изумился Годар. — Назовите мне имена этих негодяев!
Капитан оставил без внимания его возгласы. Пояснил с убийственной официальностью:
— Поскольку дело получило огласку, мы изолировали ребенка, чтобы не вызывать возмущения.
— Что? Чьего возмущения? Сажать в полицию ребенка… — и, не находя слов, Годар заметался по кабинету.
— Возмущения общественности, — все так же тихо ответил шеф.
— Слушайте, Мейли, — подсел к столу шефа Годар. — Мы-то с вами знаем, что все это собачья комедия. Отдайте мне ребенка, и я сегодня же отправлю его из городка. А заткнуть глотку этим сволочам «Новостям» для вас пара пустяков. Расходы беру на себя.
Шеф попытался откашляться, потом сказал чуть громче:
— Прежде всего скажите, как вы могли допустить, чтобы вашему сыну влили кровь негра?
Годар онемел. Шеф его подсекает! Если и его самого «изолируют», Лерою никто не поможет. И большой сильный Годар почувствовал себя во власти этого мозгляка-шефа. Не в состоянии преодолеть панического страха, он лепетал, пряча глаза:
— Меня при этом не было… и вообще… сомневаюсь, переливали ли кровь…
— Вы полагаете, что магнитофонная лента сфабрикована?
— Лента?
— Врачи-негры, оказывая помощь белым пациентам, обязаны фиксировать весь ход лечения. Во избежание преднамеренного вреда.
«Поллан!.». — лихорадочно пронеслось в мозгу Годара. Ее голос записан на пленку, она же дала согласие на переливание крови… И он «подтвердил»:
— Именно, лента подложная.
— Мы займемся этим. Дело крайне серьезно. Провокации и насилия над белым человеком стали системой, надо пресекать.
— Да. А сына я теперь могу забрать?
— Пока не будет доказано обратное, факт переливания крови негра вашему сыну налицо. Лерой Годар в этой стране негр. Сожалею.
— Но я, черт побери, должен видеть ребенка! — вскочил Годар.
— Когда это будет возможно — разрешим. А теперь дайте подписку о невыезде и внесите залог. Все это У дежурного.
— Вы спятили? Куда я денусь от сына?
— Таков порядок. Честь имею, — с ангельским терпением попрощался шеф полиции.
Покончив в дежурке с идиотским «порядком», Годар поспешил домой, к Поллан.
— Магнитофонная запись? — переспросила она. — Вот почему врач говорил так громко!
— Немедленно переезжай в отель, они еще приплетут нарушение морали.
— Оставить тебя? Сейчас надо думать об адвокате, а не о разлуке. Вызвать адвоката из Европы не удастся, шеф полиции наверняка перекрыл все пути связи.
— Поллан! Меня они затравят, но твое имя я обязан сохранить незапятнанным.
Она сплела длинные пальцы, прикрыла заблестевшие слезами глаза. Годар обнял ее:
— Ничего, дорогая, я постараюсь постоять за сына и за нас с тобой.
Как только машина с Поллан скрылась, Годар позвонил в контору адвоката Дэнби, единственную в городке.
— Читал, читал, возмутительное дело, — загудел в трубке бас Дэнби. — А малышу действительно влили кровь негра?
Дэнби был консультантом Годара по юридическим делам и никогда не подводил, требуя только правды, дабы не ошибиться в совете. И он умел держать язык за зубами. Поэтому Годар сказал:
— Да.
Дэнби молчал, видимо обдумывая ситуацию. Годар поторопил:
— Посоветуйте что-нибудь, дружище.
— Посоветовать ровным счетом нечего.
— Как?!
— Ваш сын негр, а моя контора не ведет дел цветных клиентов.
— Дэнби, я же заплачу втройне!
— Репутация моей конторы безупречна. Если я возьму ваше дело, от меня откачнется половина клиентов. Береженого бог бережет, Годар. Адресуйтесь к Каусону, Старый город, его собственный дом. — И Дэнби положил трубку.
Проклятие! Смазать бы по толстой невозмутимой роже этого Дэнби! Впрочем… Адвокат прав, ради чего ему рисковать половиной своих доходов? Все же дал адрес какого-то Каусона. Кто это? Ни разу не слыхал о таком. Но податься больше не к кому, а дело не терпит. И Годар отправился в Старый город, пешком, бронемашина здесь заметное явление, а теперь надо быть подальше от глаз и ушей шефа полиции.
Среди негритянских лачуг маленький домик, оплетенный зеленью. Дверь отворила старая негритянка в черном, молча провела в полутемную от закрытых жалюзи комнату. После ослепительного солнца здесь Годар смог различить только силуэт сидящего в кресле человека. Хрипловатый старческий голос спросил:
— Ваше имя?
— Дэвид Годар.
— А-а… Раз вы пришли ко мне, значит, на этот раз хозяева «Новостей» не солгали. Вам нужно добиться разрешения на замену сыну крови негра, на кровь белого человека.
— Заменить кровь? Заменить кровь! — оторопел Годар.
— Я не сказал — заменить, — возразил Каусон. — Если негритянский врач переливает кровь пациенту, да еще белому, то это отличная кровь. Нужно добиться разрешения на замену крови, вырвать ребенка у полиции и… понимаете? Ну, увезти. Никакие другие меры не помогут. Вам грозит судебный процесс, а ребенку отправка в резервацию. — Он вздохнул: — Вся политика пришлых властей — чистейший грабеж. Но и выбить прибыль у своего белого сподвижника тоже неплохо… Будьте готовы к трате денег, сенсациям в печати, суду и, увы, разорению.
Годар казался себе пойманным в клетку для показа улюлюкающей толпе… Каусон больше не собирался говорить.
— Сколько я вам должен за консультацию?
— За такие советы надо не платить, а штрафовать… все у нас поставлено с ног на голову, — проворчал Каусон. — Желаю успеха. Если будет нужда, я всегда дома.
Старая негритянка отворила дверь, и Каусон оказался в полосе света. Это был чернолицый седой человек. Негр.
Годар сунул старухе деньги и направился в полицию.
Выслушав Годара, шеф полиции сказал почти шепотом:
— Разумное решение.
У Годара шевельнулась догадка, что шеф сам был не прочь дать именно такой совет. Мейли развил свою мысль:
— В противном случае мы были бы вынуждены привлечь вас к суду, как сообщника негритянского врача… Разрешение вам дадим, но переливание крови надо сделать в государственном стационаре, частный врач может слукавить, деньги соблазнительны.