— Ветер, — уныло бормочу я без малейшей надежды, что мне поверят.
— Силой двенадцать баллов. В северо-западной части Тихого океана, — с иронией подхватывает девушка. — Послушайте, Олег, вы представились опытным путешественником. Что-то не верится…
Произношу сбивчивый монолог о прогрессе в дорожном сервисе, под натиском которого костер отошел в область преданий, и заканчиваю тем, с чего следовало бы начать: признаюсь, что волнуюсь.
— Я так и думала. Позвольте мне.
Уступаю место своей очаровательной спутнице, а сам иду к машине. Извлекаю из багажника свертки с припасами. Когда я возвращаюсь, костер уже весело пылает. Костерчик что надо. Единственный его недостаток: он больше, чем того требуют обстоятельства, и наверняка привлечет чье-нибудь внимание. А впрочем, все равно.
— Браво, браво! — говорю я, протягивая девушке свертки. — Шашлык у нас будет, к сожалению, из колбасы. А вот сулугуни, лаваш и зелень — подлинные.
…Костер догорает. Наступил тот самый благословенный момент, когда человека тянет на разговор.
— Работаю в одной скучной конторе, — говорит Ольга. — Тихий зануда шеф. Коллеги предпенсионного возраста. Кое-кто уже еле ходит, но еще петушится. Выглядит все это смешно и довольно глупо.
Насколько я могу догадываться, в предпенсионную категорию она зачисляет всех мужчин старше сорока лет. Кажется, у вас есть шанс, товарищ Никитин. Делаю сочувствующее лицо и советую ей сменить вывеску.
— Менять надо не вывеску, — вздыхает девушка. — Менять надо жизнь, — сказала и тут же пожалела о сказанном. — Что-то вы чересчур любопытны для предсказателя, — заявляет она. Насколько я понимаю, за этим последует предложение сменить пластинку. — Давайте лучше о вас.
Так и есть. Ну что ж, обо мне так обо мне.
— У меня все обыкновенно, — начинаю я. — По профессии — шофер, тружусь в одном автопредприятии города Москвы. Исколесил, можно сказать, весь континент: от Софии до Хельсинки и от Кракова до Парижа.
Просто, действенно и ничего не надо придумывать. Отдельные географические названия говорят сами за себя.
— Вы сказали, у вас все обыкновенно, — обрывает меня Ольга. — Вы что же, и за границей бываете?
— Бываю, — вздыхаю я.
— Смелее. Где именно?
Перечисляю: Голландия, Франция, ФРГ, Болгария, Венгрия, Австрия…
Ольга внимательно следит за моим рассказом. В ее взгляде скрытая ирония. Если бы мы не встретились три часа назад, я бы, пожалуй, вообразил, что моя подноготная известна девушке лучше, чем мне самому.
— В детстве на стене возле моей кровати висел старый гобелен, — говорит она, и взгляд ее теплеет. — Дворцы, дома, мощенные булыжником улицы, флаги на городских воротах, всадники в старинных доспехах, река синей змейкой и надпись «Вена» в правом верхнем углу… Нет, в левом! Когда меня оставляли одну — а случалось это довольно часто, — гобелен заменял мне няню, ласковое слово, сказку и был всем этим сразу… Я путешествовала по улицам, стояла у городских ворот, входила в дома… Я могла смотреть на него часами. — Девушка машет головой, словно пытается стряхнуть груз нахлынувших воспоминаний, и просит: — Расскажите про Вену.
Рассказать… Ты думаешь, это просто? Грязноватый кемпинг в десятке километров от города, неоновое зарево в ночи, шпили готических соборов в лучах закатного солнца да мост через Дунай, который рухнул однажды на рассвете, и было просто чудом, что в этот самый момент на нем не оказалось ни людей, ни машин, — вот и все, что созерцал романтик дорог Олег Никитин из кабины своего трейлера. Сказка должна иметь счастливый конец, иначе она не сказка. И я начинаю рассказывать о соборе святого Стефана, о здании венской оперы, о шумном и веселом Пратере, о памятнике Моцарту в городском парке и о городской ратуше, которую в тот день, когда на площади перед ней филармонический оркестр играет Штрауса, иллюминируют от цоколя до макушки, и она становится похожей на новогоднюю елку, о маленьких уютных кафе на два столика и об автомате на Марианненштрассе рядом со стереокино, который, когда ломался, выдавал по две пачки сигарет вместо одной, и все, кому был известен его секрет, толпой валили сюда в надежде поживиться. Словом, обо всем том, чего вышеупомянутый романтик не знал и знать не мог, разве что понаслышке.
Ольга смотрит на меня, не отводя глаз. Глаза блестят, она вся обратилась в слух. Волнение ее не портит, скорее наоборот…
— И все это вы видели сами? — спрашивает она, когда я, вложив в свою краткую лекцию изрядную толику сведений о предмете, умолкаю.
— Сам, — смущенно говорю я, втихомолку воздавая себе за автомат — это, пожалуй, чересчур.
— Расскажите еще.
Могу. И не только про Вену. Но не здесь и не сейчас. Нам надо поспешить, ибо до наступления темноты предстоит проверить одну версию.
— При всей своей неистребимой любви к природе ночевать предпочитаю в гостинице, — объясняю я девушке.
— Откуда в вас столько практицизма? — удивляется Ольга.
Она разочарована и не пытается этого скрыть
Мы начинаем сворачивать лагерь. Девушка двигается подчеркнуто медленно, как бы через силу Прервав свой рассказ на самом интересном месте, я, безусловно, кое-что потерял в ее глазах. Впрочем, сейчас меня интересует не падение собственного авторитета, а нечто совсем иное За время нашего пребывания у озера нас никто не потревожил, или я что-то проглядел и сейчас пытаюсь установить, так ли это Вокруг все тихо и благопристойно. И все же ощущение, что кто-то незамеченный не сводит с нас внимательных глаз, не покидает меня. Ощущение, не более. Но многолетние странствия по чужим дорогам научили меня доверять своим ощущениям.
— Если я закрыла глаза и не отвечаю на вопросы, значит, я сплю, — говорит девушка.
Она все еще дуется. Мы отъехали от озера двадцать семь километров; это первые слова, которые я от нее услышал.
— Ну, конечно, спите, — говорю я. — Вы устали, был трудный день.
— Только не обижайтесь, ладно? Нет никаких сил противиться… Я полчасика подремлю и снова буду в полном порядке. — Все это уже гораздо мягче, покладистей.
— Да хоть часик! — ободряюще улыбаюсь я. Мысли мои заняты другим, но мне приятно отметить, что мир между нами восстановлен.
Ольга откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза.
Веду машину, поглядываю на дорогу. Время от времени бросаю взгляды на спящую девушку. Она обладает даром вписываться в любой интерьер и удобно устраиваться где бы то ни было. Мне нравится, что она здесь, со мной в машине, на пустынной дороге, и от того, что она спит, а я бодрствую и веду машину, моя несложная миссия кажется мне чрезвычайно ответственной и важной. Определенно, бог создал женщину для того, чтобы мужчина рядом с ней чувствовал себя значительней
В следующую секунду от моего хорошего настроения не остается и следа. В зеркале заднего вида появляется серая «Волга». Судя по повадке, машина та же: мышиного цвета лимузин четко держит дистанцию, не вырываясь вперед, но и не отставая ни на шаг. То, что я по этому поводу думаю, не определишь банальным словечком «надоело». Чует мое сердце, кто-то задался целью испортить мне поездку. Хотелось бы знать, кто н почему
Мелькает дорожный знак «Крутой поворот». Разгоняю «Ниву» до ста километров и, почти не снижая скорости, влетаю в поворот. Не бог весть какой трюк, но все же по силам он далеко не каждому и не предназначен для глаз работников ГАИ. За поворотом резко сбрасываю скорость, притираю машину к обочине и останавливаюсь. Выхожу. Открываю капот и начинаю копаться в двигателе. Поглядываю назад, откуда должна появиться серая «Волга». На шоссе пусто, а в близлежащих окрестностях тоже никого Идеальная возможность задать друг другу несколько вопросов У меня, во всяком случае, найдется о чем поспрошать моих преследователей.
«Волга» выкатывается из-за поворота неспешным прогулочным шагом. Стало быть, за рулем какой-нибудь подмастерье.
Словно прочтя мои мысли, водитель увеличивает скорость, «Волга» стремительно проносится мимо. В машине двое. Им нечего мне сказать. Похоже, что им вообще нет дела до моей персоны. И только одна деталь укрепляет меня в уверенности, что это не совсем так. Я узнал номер.