До сих пор ничего необычного не произошло. На подозрениях истеричной Дороты нельзя было строить обвинение. Отправленная на всякий случай в Институт промышленных роботов крыса была тщательно исследована. Поручик Берда сам зашел за результатами.
Секретарша попросила его немного подождать. С письмом, дающим разрешение на получение результатов исследования, она вышла в коридор. Институт был большим и, казалось, весь состоял из бесчисленных коридоров. Шаги секретарши еще долго отдавались гулким эхом. Прошло больше десяти минут, прежде чем она появилась в сопровождении какого-то щуплого седого мужчины.
— Доцент Грудзинский все объяснит вам, поручик.
— Не только на словах. Мы сообщаем наше заключение в этом письме, — сказал доцент, пожимая поручику руку и передавая ему длинный конверт. — Язык заключения может показаться слишком профессиональным, но наши выводы, в сущности, сводятся к одному: эти крысы не представляют никакой опасности. Ими невозможно управлять на большом расстоянии. Впрочем, мы можем пройти в кабинет, и я расскажу вам об этом более обстоятельно.
Берде подумалось, что доцент Грудзинский как специалист по компьютерам не мог не знать профессора. Он тут же спросил об этом, прерывая профессиональные объяснения Грудзинского. Ему показалось, что Грудзинский смутился. С минуту поколебавшись, он ответил:
— Конечно. Я очень хорошо знал его. Впрочем, вам это, наверное, уже известно. А почему вы спрашиваете меня? Я не видел профессора уже два года.
— Вы знали, что электронные крысы — дело его рук?
— По правде говоря, впервые слышу об этом. Я думал, что наша промышленность, производящая игрушки, начинает играть в компьютеризацию, и даже хотел похвалить ее за это, тем более что в игрушках не кроется никакой опасности. Я хочу спросить вас как представителя закона, что именно заставило вас заинтересоваться ими?
В этот момент поручику Берде показалось, что доцент пытается ловкими вопросами увести разговор в сторону. А может быть, это впечатление рождает профессиональная подозрительность?
— Что вы можете сказать о профессоре? Вы ведь хорошо знали его и работали вместе с ним.
— Некоторое время он даже был моим руководителем. Профессор — крупный специалист. Эти крысы, хоть и сконструированы в скромных лабораторных условиях, являются воплощением замечательной идеи, реализованной к тому же необычно. Например, у них система памяти построена на жидких кристаллах. Возможность создания такой системы уже давно исследуется у нас, но пока еще только исследуется. Здесь же она впервые применена на практике. Подобная система, несмотря на сравнительно небольшой объем, который она занимает в головке зверька, обладает большой емкостью и способна мгновенно перестраиваться. Химикалии, говоря упрощенно, подобраны таким образом, что являются безупречным проводником электрических импульсов и одновременно могут способствовать перестройке. Благодаря этому крысы ведут себя, как настоящие живые существа, и реагируют на слова и команды примерно так же, как животные. В этой конструкции впечатляет также выраженная миниатюризация приемных и передающих устройств, основанная на соответствующем подборе жидких химикалий. Профессор не перестал творить, несмотря на то, что отошел от активной научной деятельности.
— Вы говорите о профессиональной стороне дела. А о человеческой? Каким человеком он был и каким стал сейчас?
— Мне трудно ответить, каким он стал сейчас, потому что, как я уже говорил, мы с ним не виделись два года. Каким был? За учеными давно закрепилась репутация людей, полностью отдающих себя науке и неспособных страстно увлечься чем-либо, кроме своей профессии. Такой взгляд на ученых неверен. Если бы вы получше присмотрелись к личной жизни людей науки, вы бы нашли те же интересы и увлечения, что и у представителей других профессиональных групп. Возможно, в нашей среде больше, чем где-либо, поддельной скромности, лицемерия, ложного стыда. Мы стараемся спрятать свои переживания подальше от чужих глаз. А возможно, острее чувствуем ответственность за свои поступки перед обществом, и это многое объясняет.
— А именно?
— Вы слишком настойчивы. Просто профессору пришлось пережить личную трагедию. Назовите ее мелодрамой, если вам угодно. Но тем не менее это так.
— Я хочу знать, — Берда старался поточнее сформулировать вопрос, видя, что собеседник уходит от прямых ответов, — я хочу знать, мог ли профессор пойти на преднамеренную жестокость? Из мести, например?
Грудзинский покачал головой.
— Я не думаю, что он был способен на такую примитивную месть.
— Значит, месть более изощренная?
— Я не говорил этого, — быстро отреагировал Грудзинский.
— А крысы?
— Эти крысы, на наш взгляд — ибо не только я один занимался их исследованием, — совершенно безвредны. Заложенная в них программа предусматривает выполнение самых простых функций, они просто подчиняются приказам, как обычный домашний пес. Я подчеркиваю — домашний.
Они стали прощаться. Поручик мог считать, что до конца выполнил свой долг. На руках у него было письмо, которое почти полностью исключало какую-либо угрозу для жизни тех, кто покупал этих крыс. Впрочем, подобным документом располагало и Центральное управление торговли, которое решилось на распространение экспериментальной партии.
Заключение, представленное управлению другим институтом, занимающимся компьютерами, совпадало с первым. Тем не менее крысы не пользовались особенным спросом в магазинах игрушек, а газеты, встревоженные побегами крыс, окончательно отбили желание у покупателей. Школьные преподаватели считали крыс крайне неудачными игрушками. Они не поддавались разборке. В конце ответа дирекции Центра торговли игрушками на запрос из милиции сообщалось, что управление уже в ближайшее время намерено ограничить закупку электронных игрушек у изготовителей или передать производство следующих партий какому-либо государственному предприятию.
На всякий случай в конце разговора Берда еще раз спросил:
— Вы с полной ответственностью утверждаете, что то, чем занимается профессор, не опасно?
— Если исходить из того, что мы знаем и что могли проверить… — начал Грудзинский, но тут вошла секретарша.
— Пан доцент, — сказал она, — извините, но пану поручику звонят из отделения.
Берда подошел к телефону.
— Только что, — сообщил дежурный офицер, — из районного отделения передали, что умер начальник отдела торговли управления игрушек. Возможно, он был убит в своем доме. На улице Широкой.
— Почему вы говорите мне это? — разозлился Берда.
— Потому что именно вы ведете дело об электронных крысах, а рядом с трупом была обнаружена крыса.
Да, в этот раз Берде пришлось столкнуться с неожиданными осложнениями. По словам Грудзинского, крысы были абсолютно безвредны. Именно это утверждал и профессор. Такого же мнения придерживались и другие специалисты. Трудно предположить, что они действовали сообща. Чем в таком случае», объяснить появление крысы возле человека, который умер на Широкой? И что было причиной его смерти?
В центре в это время был час «пик». Пробиться на машине к западной части города непросто. Наступали ранние, предзимние сумерки. Зажигались уличные фонари. Ему вдруг вспомнилось, что Дорота Скерска называла крыс «смертью с маленькими зубками». Смертью, о которой твердила она и в возможность которой он с самого начала отказывался верить.
Берда откинул простыню, которой было прикрыто тело.
Мужчина примерно тех же лет, что и профессор Глазура. Шея изуродована. Рядом с обезображенным трупом целая и невредимая крыса.
«Крысу снова придется отдать на экспертизу доценту Грудзинскому», — подумал Берда.
Но стоит ли снова возвращаться к Грудзинскому? Может быть, одна крыса отличается от другой? Может быть, игрушки и крысы, посылаемые для осуществления мстительных замыслов профессора, — это не одно и то же? Можно ли быть уверенным в том, что орудием убийства стала электронная крыса, спокойно ожидающая решения своей участи возле тела своей жертвы?