Я с трудом выбрался из кабины. Ноги дрожали от напряжения, Человек приблизился. Сверкнули в улыбке зубы, обозначая молодое привлекательное лицо. Его даже не портила бородка в форме помазка для бритья.
— Мистер Эрмин? Не так ли?
— Все правильно. Доктор Джозеф Торото?
— Да, сэр.
Мы обменялись рукопожатием. Доктор Торото был одного со мной роста, но лет на двадцать моложе.
— Как долетели?
— Неплохо.
Доктор Торото повернулся к водителю «тоеты».
— Помогите перенести вещи, Абачуга!
Торото улыбался, но взгляд его оставался настороженным. Мне это не понравилось. Когда собираешься идти в очаг, нужно быть уверенным в тех, кто рядом с тобой.
— В Швейцарии сейчас, наверное, прохладно, мистер Эрмин?
— Да уж не так душно. Вам приходилось бывать в Европе?
— Медицинский факультет я закончил в Лондоне, стажировался в Париже, в больнице Клода Бернара. Кстати, там я слушал ваши лекции, профессор.
— Вот как? Представляю, какая скука. Ну а у вас здесь все льет?
— Сезон дождей на исходе. Если не возражаете, мы сначала заедем в отель, а уж потом в институт.
Я огляделся. Почему же старина Дэвис не встретил меня? Ведь он наверняка знал о моем приезде.
— Простите, коллега, в Омо работает доктор Барри Дэвис?
— Да, сэр. Мистер Дэвис, к сожалению, не мог вас встретить. Он болен.
— Что-нибудь серьезное?
— Малярия… И еще сердце.
— Надеюсь, он скоро поправится.
— Я тоже надеюсь, сэр.
— До свидания, Майкл, — помахал пилоту. — Советую вымыть руки, ведь вы здоровались со мной, а зараза прилипчива.
Грим с ужасом уставился на свои ладони и, бормоча проклятия, пошел к самолету.
За окном «тоеты» мелькала знакомая картина: остроконечные хижины деревень, термитники, зонтичные акации и женщины, бредущие вдоль дороги с поклажей на голове.
Отель — двухэтажное белое здание — оказался довольно уютным и разорительно дорогим. Номер здесь стоил столько же, как в «Хилтоне».
Хозяин-шотландец встретил довольно сдержанно. Это меня удивило. В глубинке обычно рады клиентам, к тому же европейцам.
— Он что, с ума сошел? Такие цены мне явно не по карману, Торото.
— Большой наплыв туристов, сэр.
— Послушайте, не называйте меня «сэр». Мы с вами врачи, черт побери, коллеги! Если вы уж столь высокого мнения о моей особе, называйте профессором.
— Как будет угодно, мистер Эрмин.
В номере я быстро умылся, сменил рубашку и спустился в холл.
Институт Пастера, которым руководил доктор Торото, походил на большинство подобных учреждений, созданных в различных регионах Африки в системе Службы больших пандемий. Но сходство было только внешним. Краткое знакомство с лабораториями убедило меня, что они оснащены первоклассным оборудованием, в основном японским и шведским. С удовольствием отметил, что микроскопы наши, советские, фирмы «ЛОМО».
Особенно хорош был вирусологический блок со стерильными боксами, даже крематорий был для обеззараживания воздуха. Сотрудники лабораторий, в основном африканцы, при нашем появлении вежливо вставали, приветливо здоровались, Торото коротко, на ходу отдавал распоряжения.
Судя по всему, он не только в институте, но и в стране пользовался большим авторитетом. Ампала — небогатая страна, и так оснастить институт мог только очень влиятельный человек.
В кабинете Торото, обставленном металлической мебелью, равномерно журчал кондиционер.
Я закурил и, глядя Торото в глаза, сказал:
— Не скрою, коллега, институт производит впечатление. Серьезный уровень, поздравляю.
Глаза у Торото потеплели.
— Благодарю вас, профессор. Нам нелегко было добыть оборудование, средства. И еще так много не сделано.
Я улыбнулся.
— Ну, время в резерве у вас есть. Простите, сколько вам лет, коллега?
— Тридцать два. Много. Если учесть, что средняя продолжительность жизни в Ампале — тридцать семь лет.
— Ну, зачем же так мрачно? Давайте-ка поживем подольше. Вон сколько проблем еще нужно решить.
— Да, проблем много. — Нажал кнопку селектора, отдал распоряжение, чтобы принесли кофе.
— Так что же стряслось у ваших милых гачига, Джозеф?
Я впервые назвал Торото по имени. Он благодарно улыбнулся.
— Постараюсь изложить только суть, профессор… Две недели назад в госпиталь из деревни Ганту — это в сорока милях северо-западнее Омо — был доставлен мужчина двадцати шести лет, с выраженными признаками геморрагической лихорадки. Накануне от лихорадки умерла его жена. Детей у них нет.