Запах эфира и йодной настойки возвестил мне, что я нахожусь в больнице. Пришлось сделать усилие, чтобы открыть веки. Передо мной стоял высокий худой человек в белом, сзади него — толстая медсестра. Вид у неё был мрачный и утомлённый.
— Как вы себя чувствуете? — спросил врач, склоняясь надо мной.
Выражение лица у него было настолько обеспокоенным, что у меня не хватило духу сказать, как ужасно я себя чувствую. Я попытался улыбнуться и закрыл глаза.
Под веками заплясали огни. Затем я поплыл в каком-то сером тумане. Решил: пусть так и будет. Чего волноваться, дважды ведь не умирают.
Было такое чувство, будто я находился в тумане долгое время, но вот огни вновь начали свой танец. Я различил высокие белые ширмы, которые окружали кровать, и мне стало не по себе. Вспомнилось, что ширмы обычно ставят вокруг кровати, когда больной находится при смерти.
Потом я заметил коренастого мужчину, что сидел возле моего ложа. Шляпа сдвинута немного назад, плохо выбритая широкая физиономия выражала скуку и утомление. От него за километр несло легавым.
Из-за ширмы появилась медсестра. Но это была уже не толстуха. Объявилась красивая блондинка.
— Добрый день! — сказал я.
Мой голос, казалось, доносился из другого города.
— Вам вредно разговаривать, — строго сказала сестра. — Не шевелитесь и постарайтесь уснуть.
— Уснуть… Великий боже! — промолвил легаш. — Надо, чтобы он говорил! Займитесь, сестра, своим делом. Он хочет говорить. Не так ли, старина?
— Здорово, шпик! — ответил я, закрывая глаза.
Когда открыл их вновь, рядом с кроватью опять стоял высокий худой человек в белом.
— Как мои дела, доктор? — поинтересовался я.
— Дела ваши идут прекрасно, — сказал он. — Вы выжили чудом.
— Где мы находимся? — спросил я, напрасно стараясь приподнять слишком тяжёлую голову.
— С вами произошёл несчастный случай. Только не волнуйтесь. Вы поправитесь, всё будет хорошо.
Из-за спины доктора выскочил шпик.
— Можно мне с ним побеседовать, доктор? — спросил он. — Всего парочку вопросов, не больше. Это не принесёт ему вреда.
— Давайте, только быстро, — разрешил врач. — У него очень сильная контузия.
Доктор отошёл в сторону, а полицейский занял его место. В руках он держал блокнот и огрызок карандаша.
— Как тебя звать, старик? — спросил легавый. — Не волнуйся. Это мне надо знать просто для протокола,
— Джон Фаррар.
— Твой домашний адрес?
— У меня его нет.
— Но ты ведь где-то ночуешь, не так ли?
— Я голосовал на дорогах.
Полицейский надул щёки и поднял к потолку глаза.
— Ладно, пусть будет так. Ты голосовал на дорогах. А есть ли у тебя отец, мать или какая-нибудь женщина?
— Нет.
— А что за женщина с тобой была?
Какой-то смутный образ возник передо мной: чёрные как смоль волосы, жадный взгляд и потрясающей красоты лицо.
— Не знаю. Она сказала: «Называйте меня Делла, если хотите». И всё. Как она себя чувствует? Тоже ранена?
— С ней всё в порядке, — ответил врач. — Вы не волнуйтесь.
— А муж? — поинтересовался я.
— Какой муж? — спросил шпик, глядя на меня круглыми от удивления глазами.
— Да тот тип, что сидел на заднем сиденье. Она его называла Поль. Как его дела?
— О нём тоже не беспокойтесь, — сказал доктор.
Полицейский провёл по лицу рукой. Вид у него был обеспокоенный.
— Как это случилось? Постарайтесь вспомнить, — попросил он.
Мне не хотелось вдаваться в подробности истории с Петелли. Долго объяснять. Хотелось просто закрыть глаза и забыть всё случившееся. Но я пересилил себя:
— Нам навстречу шла машина. Её вёл какой-то псих. Надо полагать, он нас не заметил. Делла пыталась податься вправо, а он нас задел. Что с ним случилось?
Полицейский вздохнул.
— Теперь мой черёд задавать вопросы, — сказал он мрачно. — О том парне не беспокойся. Коли ты занимался тем, что голосовал на дорогах, как могло случиться, что именно ты сидел за рулём того «бьюика»?
— Это был «бентли», а за рулём сидела женщина, Делла. А я рядом с ней, а её муж, Поль, на заднем сиденье.
— Чёрт бы меня побрал со всеми потрохами! — взорвался шпик. Он снял шляпу и вытер лоб. — Ты вёл машину! Она сидела сзади. И никакого мужа и на дух не было! — Полицейский наклонился и погрозил мне пальцем. — А эта чёртова машина была «бьюиком»!
Я стал нервничать.
— Вы ошибаетесь! Это она вела машину. То был чёрный четырёхместный «бентли». А другая машина врезалась в нас. Спросите у водителя, он вам скажет, как было.
Легаш замахал блокнотом перед моим носом.
— Не было никакой другой машины! Ты всё врёшь! Только зачем?!
— Хватит, сержант! — сухо произнёс врач. — Он не в состоянии выносить ваши вопли. Оставьте его в покое.
— Не вру! — вскричал я и попытался встать.
Это меня доконало. Где-то под черепом взорвалась ракета, и всё погрузилось во тьму.
Когда я вновь открыл глаза, был день. Одна из ширм, которая стояла в ногах, исчезла, но те, что были справа и слева, остались. Передо мной была ещё одна кровать. Судя по звукам, меня положили в общую палату.
Спустя какое-то время стал размышлять над тем, что сказал легавый. Это начинало меня серьёзно беспокоить. Ни встречной машины, ни мужа, «бьюик» вместо «бентли», и я его вёл. Что всё это должно было значить? Может, то был сон? И шпик тоже был частью тумана, из которого я выплыл?
Из-за ширмы с довольным видом появился врач.
— Нет необходимости спрашивать, как вы себя чувствуете, — сказал он. — Это и так заметно.
— Да, чувствую себя неплохо, спасибо! Как давно я здесь нахожусь?
Врач бросил взгляд на карточку, висящую у меня в ногах.
— Вас положили шестого сентября в одиннадцать вечера.. Сегодня у нас двенадцатое. Стало быть, вы здесь шестеро суток.
— Сентября? — Конечно.
— Июля, вы хотели сказать? Авария произошла двадцать девятого июля, в тот день я победил на ринге Кида из Майами.
— Вас положили в больницу шестого сентября.
— Этого не может быть! Не мог же я валяться без сознания в канаве больше месяца.
Врач улыбнулся.
— Разумеется, нет. Полицейский на мотоцикле оказался на месте происшествия спустя пять минут после аварии. Через час вас доставили сюда.
Я облизал пересохшие губы.
— Доктор, вы уверены, что не ошиблись числом?
— Нет, не ошибся. — Он присел на кровать. — Ну, ну, только не волнуйтесь! Всё уладится. Вас серьёзно ранило в голову. Просто чудо, что удалось ещё выжить. Приготовьтесь к тому, что какое-то время всё будет казаться не совсем ясным, смутным. В вашем сознании и даты, и воспоминания о людях, которые были или которых не было с вами в машине, собственное прошлое — всё будет путаться. Но со временем всё придёт в норму. В данный момент вы уверены, что несчастный случай произошёл двадцать девятого июля. Вам кажется невозможным допустить, что он случился шестого сентября, но через неделю вы всё вспомните. И ещё: не позволяйте полиции вам надоедать. Им известно, что, если вы сейчас и говорите неправду, то делаете это неумышленно. Вам не следует беспокоиться. Старайтесь побольше отдыхать.
Он оказался славным малым. Делал что мог, и я был признателен ему, но тревога не покидала меня. Я знал, что матч состоялся двадцать девятого июля и в тот же вечер произошла авария.
— Не хочу спорить, доктор, но не могли бы вы кое-что для меня сделать?
— С удовольствием. А что именно?
— Делла… Молодая женщина, которая была вместе со мной, её что, здесь нет? Она бы вам подтвердила, что всё было двадцать девятого июля. Спросите у её мужа. Он вам скажет то же самое.
Врач помрачнел.
— Откуда вы взяли этого мужа, ну скажите на милость? В машине обнаружили только её и вас.
— Хорошо, допустим, никакого мужа там не было, — спокойно произнёс я, — спросите тогда у женщины. Она подтвердит. Вы же не станете утверждать, будто её тоже не было в автомашине?