Роше задумчиво смотрел на меня, растирая рукой коленку. Потом незлобиво промолвил:
— А твой приятель не рассказывал тебе о гангстерах, об игроках, жуликах, шлюхах и сутенёрах? Они, словно стаи волков, только и ждут, как бы оттяпать у твоих миллионеров кусок пожирней. А о полицейских он тебе не говорил, что травят всякого, кто плохо одет, норовят его вышвырнуть вон из города? Я хорошо знаю Майами, Джонни. Когда у меня нога ещё не была сломана, водил грузовики по маршруту Пелотта — Майами. Конечно, здесь хороший уголок для миллионеров, но для того, у кого ни гроша в кармане, хуже джунглей с дикими зверями. Выкинь ты Майами из головы! Всё это пустые мечты. Оставайся у нас, будешь зарабатывать себе на жизнь честно и без всяких там осложнений. Подумай, Джонни. У тебя есть только один способ грести деньги лопатой — заниматься боксом. Трудно, конечно, сказать, сколько ты стоишь, но если судить по силе удара твоей правой…
— Оставь! О боксе не может быть в речи. У меня нет никакого желания кончить свои дни полуслепым и — мозги всмятку! Я всё же отправлюсь в Майами. Так что извини, Том, но уж чему быть, тому не миновать! И не думай, пожалуйста, будто я не ценю твоего предложения.
Я уже заканчивал завтракать, когда в дверях комнаты появился Брант, панама его была сдвинута на затылок. Под глазами обозначились тёмные круги, словно он с полмесяца не смыкал глаз. Не давая ему раскрыть рта, я сказал:
— Очень сожалею, что ваш козлик не в состоянии драться. Но он получил, что заслужил. Вы зря пришли, я тут ни при чём!
Брант уселся на стул.
— Бросьте, у меня к вам никаких претензий. Он сам виноват, бог разумом обидел, тут уж ничего не поделаешь. Этот подонок меня в гроб вгонит раньше времени. С ним одни неприятности!
Брант провёл рукой по лицу и тяжело вздохнул. Затем наклонился ко мне и шёпотом спросил:
— Кто вас научил так драться?
— Когда-то немного баловался боксом. Если бы знал, что у него стеклянная челюсть, ударил бы в другое место.
— У него не стеклянная челюсть. Ему по ней бьют не один год, до вчерашнего дня он этого даже не замечал. Мне в первый раз довелось видеть такой удар. Слона можно бы убить… Об этом парне не стоит ломать голову. Будь у меня, кого выставить вместо него в субботу, радовался бы, что от него избавился. Но у меня никого нет, а это за последние годы мой первый серьёзный бой, я ведь менеджер. Моя доля семь с половиной процентов, это немало.
Он скатал шарик из хлебного мякиша.
— С кем вам доводилось драться? — спросил он, помолчав.
— О нет, только не это! — возразил я. — Со мной у вас ничего не выйдет.
Брант внимательно изучал меня своими маленькими глазками.
— С таким телосложением и таким ударом вы созданы для бокса. Давно не выходите на ринг?
— Очень давно. Я же говорю, это меня не интересует. Если вам больше нечего сказать, то давайте расстанемся друзьями.
— Ладно, ладно, не лезьте в бутылку. Роше сказал, вы нокаутировали Вайнера во втором раунде…
— Ну и что? Вам-то что до этого?
Брант поёрзал на стуле.
— Я слышал, вы собираетесь в Майами? Выслушайте меня внимательно. Стоит взглянуть на вас, сразу видно, что за тип. Сами подумайте, Фаррар, неужели вы всерьёз рассчитываете появиться в Майами в этих обносках? Да вам там и шагу не ступить, заметёт первый же полицейский! Кто в Майами плохо одет, считай — труп!
— Меня будут хоронить, не вас!
Он снял свою панаму и стал разглядывать её изнутри, словно что-то там потерял.
— Я же не ради удовольствия с вами тут беседую. А что бы вы сказали, доведись вам появиться в Майами в собственной машине, в шикарном летнем костюме и с приличным багажом? Машина, конечно, не новая, этого я не обещаю, но на ходу. И для начала у вас может оказаться долларов пятьсот в кармане, а?