— Я за рулём… Лохова, судя по всему, шантажировал прошлым. Это ты его устроил на работу?
— Старик сам жаден до фанеры, особо шантажировать не пришлось. А устраивал отдел кадров… Вы не выпьете, Леночка?
— Немножко.
Русанова встала, достав из настенного шкафчика ещё два стакана, поставила на стол. Её колотило, и она застегнула плащ на все пуговицы.
Воронцов щедро плеснул ей в стакан.
— Спасибо…
— На здоровье! — засмеялся Воронцов, поднимая свой. — За ваш союз… Мой расстроился, так хоть за людей порадоваться. Не оттолкни вы меня тогда, Елена Андреевна, вдруг бы и я хорошим стал! А? Не мучает сожаленьице?
— Перестань паясничать! — нагнувшись над столом, потребовал Мальцев. — Не стал бы ты другим, не прикидывайся. А почему — тебе разбираться.
— И разбираться нечего! — выпив, Воронцов так крепко поставил стакан, что тот раскололся. — Я хотел жить, понимаешь? Жить, чтобы жить, а не пахать для других… Чтобы не симулировать великой деятельности, не торчать на совещаниях, не изображать изо всех сил идейно-непорочную чистоту. И я жил! — Он подмигнул слушателям. — Вкусил и свободу, какую деньги дают, и удобства опробовал. Я знаю все курорты страны, помню наизусть меню лучших заведений, как их ни мало, и в моей записной книжке полсотни телефонов скорой половой помощи… А что видел ты, цербер от закона, на свою зарплату? У тебя и власти-то нету, гоняют гончим псом, а состаришься, и нищую пенсию дадут!
Он пододвинул к себе другой стакан, налил снова. Выпил.
— Мне впаяют, ладно… Но когда-то я выйду и снова заживу человеком! Потому что у своих я один наследничек, ваши законы, ударив по мне, доконают их, и меня будут ждать суммы, какие тебе не снились!
— Возможно, — согласился Мальцев, потрогав горло, сглотнул и поморщился. — Хотя следует учесть одно обстоятельство. Зажить человеком тебе не удастся и при деньгах от родителей. Для этого надо человеком быть, согласись. А перевоплотиться не дано! Так и закончишь дни мелким ночным хищником семейства куньих… Хорьком! Пора кончать болтовню. И ехать пора. Хотя… Лена, вас не затруднит заварить кофе? — Он виновато улыбнулся ей. — Что-то я обмяк… А дорога сейчас мокрая.
— Кофе навалом в кухонном столе, — подсказал хозяин. — Не забудьте и на мою долю.
Русанова молча встала и вышла на кухню.
Воронцов посмотрел на неё, выходящую, опять подмигнул, однако сказать ничего не успел, потому что раньше сказал Мальцев:
— Если ты, пользуясь положением и немощью, позволишь хоть что-то в её адрес… Сейчас — нет, но я даю слово, что дождусь новой встречи и тогда изуродую, чего бы мне это ни стоило!
— Ладно, не стану. В таком случае давайте переходить на «вы», а то тянет пообщаться напоследок, — предложил Воронцов.
— С удовольствием! — последовал немедленный ответ.
К утру ветер усилился, разнёс тучи, и небо светлело, снова обещая погожий день.
Из своего застеклённого возвышения дежурный инспектор ГАИ заметил приближавшуюся «Волгу», она подъехала и затормозила рядом с постом.
— Доброе утро, — приветствовал поднявшийся к инспектору человек, под глазами которого густо темнела синева. — Майор Мальцев, спецгруппа УВД… Мне нужно позвонить. Срочно.
— Прошу, — инспектор вспомнил, что хорошо бы спросить документы, но назвавшийся майором успел соединиться с кем-то.
— Кто у аппарата? Таганцев? Я Мальцев… Ты не удивляйся, ты слушай: следую к городу Приморским шоссе… Со мной задержанный и вся партия мехов. Что почему? А-а, отказал мотор, пришлось чиниться. Хорошо. Хорошо… Жду встречи.
— Вы один, товарищ майор? — Инспектор с уважением поглядел на него, потом на машину внизу. — Может быть, я вызову патруль?
— Всё в порядке, лейтенант. Спасибо.
На переднем сиденье «Волги», положив на колени руки в наручниках и полуоткрыв рот, спал Воронцов. На заднем, прикорнув у одного из чемоданов, не вошедших в багажник, — Елена Андреевна.
Мальцев обошёл капот, сел за руль, бросив в рот сигарету, с отвращением закурил и двинулся дальше.
В очередном населённом пункте, там, где неподалёку от платформ станции шоссе сблизилось с железной дорогой и стало многолюдней, пришлось замедлить ход, и Воронцов проснулся.
— До чего пить хочется… Скорее — выпить, но и просто рот прополоскать не мешает. Слышите, вы? Я пить хочу!
— Сейчас вряд ли что-нибудь открыто, — притормаживая, Мальцев поглядывал по сторонам. — Ещё рано.
— Ну так на станции, у дежурного, где-то есть вода! В кране просто или из лужи. Дайте воды!
В зеркальце Мальцев увидел, что Русанова тоже проснулась, провела рукой по лицу, поправила волосы.
— Разве мы не можем остановиться на минуту? — сказала она тихо. — Я берусь пойти и поискать, если вам нельзя.
«Волга» остановилась у бровки шоссе. Мальцев ещё раздумывал, как поступить, а женщина сразу вышла, оглядела ближайшие дома.
В это время три спецмашины, мчавшиеся по встречной полосе, были совсем недалеко, сидевший в первой Бутырцев брюзжал скорее благодушно, чем недовольно:
— Уже давались ему выволочки и не раз! Всё сам и сам… Ну где была гарантия, что на лихую компанию не наскочит? Не было. Это я для тебя говорю, Таганцев, у тебя с языка Мальцев не сходит, слышишь?
— Слышу, товарищ подполковник, — радостно отозвался Таганцев. — А всё-таки хорошо, когда человек смелый!
— Хорошо, когда он умный… И опытный. А такой и про смелость всё знает. Как там у Толстого? «Смелый это тот, кто всегда поступает, как надо…» За точность не ручаюсь, но смысл таков.
Сидящий сзади Сенчаков встрепенулся, прижался лбом к боковому стеклу.
— Вон его «Волга»… На той стороне, у деревьев! Разворачивайся, Костя.
Развернувшись, все три спецмашины тормозили неподалёку от стоявшей «Волги», одна подъехала вплотную.
— Товарищ подполковник, — начал Мальцев, обращаясь к подошедшему Бутырцеву, — задержанный Воронцов…
— Знаю, что Воронцов, вижу, что задержан, отставить рапорт. Молодец! — сжал его плечи подполковник. Люди группы споро перегружали чемоданы из «Волги». — Сейчас скорей в город, до открытия аукциона три часа, может, им что подготовить надо… Садись ко мне, твою другой поведёт.
— Разрешите самому? Я следом, — Мальцев обернулся, глядя на стоявшую в отдалении Русанову.
Бутырцев посмотрел туда же, насупился недовольно.
— Ладно, езжай сам. Но учти, что я жду… Всё разместили, Сенчаков?
— Всё, товарищ подполковник!
— Тогда едем. Ты только рули поосторожней, — сказал Мальцеву напоследок Бутырцев. — Ведь устал, вон как осунулся!
В отъезжавшей машине на заднем сиденье мелькнуло окаменевшее лицо Воронцова, и Мальцев отвернулся.
Русанова подождала, пока отъехала милиция, и подошла к «Волге».
— Садитесь, Лена, поедем. Я вас отвезу.
— Не надо, я не хочу!
— Подождите… Что случилось?
— Случилось? Почти ничего. Просто всё встало на свои места: один из обаятельных мужчин оказался сыщиком, а другой уголовником. И оба всё время врали! Нет, — она торопливо положила руку на его локоть и сразу отдёрнула, — не врали, а играли. Каждый свою роль. Теперь маски сброшены.
— Трагичный рассказ, — Мальцев достал сигареты. — Кстати, моя фамилия действительно Мальцев. Имя-отчество те же. И когда я был с вами, то…
— Не надо, пожалуйста, — передёрнула плечами Русанова. — Я так поняла с ваших слов, что в чём-то помогла, не ведая сама?
— Да. Когда рассказали о прогулке на катере. Он был очень общителен, делился со мной самым сокровенным, но ни разу не упомянул, что завзятый катерник. Из всех форм лжи люди чаще всего выбирают умолчание, это обычно. Но ведь всякая ложь имеет цель, и я взял на заметку… Ещё он постарался привлечь побольше свидетелей его присутствия на даче в ночь ограбления. Ну а дальше было проще.
— И опасней! Не знаю, возможно, эта работа и благородна, но мне кажется, человек с вашими данными мог выбрать другое дело.
— Если дело — твоё, то это оно тебя выбирает, — Мальцев осторожно улыбнулся. — Видите, я начал изрекать красивые сентенции… Наверно, от зажатости, хотя она мне не свойственна. Давайте поедем! Дорогой поговорим, а вечером я позвоню, с вашего разрешения.