Стремительно двигающийся состав поезда номер два Москва — Ленинград прогрохотал мимо первой пригородной платформы, и за окнами замелькали домики ленинградских предместий.
В служебном купе мягкого вагона проводница надела форменный пиджак, поправив причёску, вышла в коридор. И пошла по нему, стучась в каждое купе, осторожно отодвигая двери.
— Скоро прибываем. Билетики, пожалуйста… Скоро прибываем! Извините… Чаю кто желает? Кофе есть, растворимый.
Поездной радиоузел тоже начал работу, и в одном из купе лежавший пассажир накрыл голову подушкой, спасаясь от бодро вещавшего репродуктора. Но тут же понял, что время вставать, сел, свесил ноги в лёгких тренировочных брюках.
А его сосед безмятежно спал, закинув руки за голову.
Пассажир в брюках длинно, со сладким потягом зевнул, ещё раз с завистливой неприязнью оглядел спящего и, нащупав ногами туфли, присел у портфеля под столиком. Замок поддался не сразу, наконец щёлкнул…
…И тут же открывшего портфель рвануло вверх и в сторону, сильно швырнуло на полку, запрокинуло. Заломило стиснутое правое плечо.
Затем его отпустили.
— Прошу прощения, — сказал сосед по купе, холодными глазами разглядывая ошалело моргавшего человека. — Видимо, я был чересчур резковат. Но дело в том, что это не ваш портфель.
— Что? Как же… Ох, правда! Мы ведь садились в последний момент, — залепетал пассажир в брюках. — Мой попутчик в другом купе, я там вещи оставил и спросонья перепутал, знаете… Поскольку мой совершенно такой же. Вы убедитесь, пожалуйста, я принесу…
— Зачем, я вам верю, — беглая улыбка сделала почти приятным жёсткое лицо владельца портфеля. — А поскольку я реагировал тоже со сна, вы должны меня извинить.
— Да, конечно… Я понимаю. Я как раз сейчас туда пойду, там умывальные принадлежности, знаете, бритва и всё такое…
Опасливо передвинувшись на полке к двери, он шмыгнул из купе, а его обидчик, оставшись один, задвинул дверь, посмотрев на себя в зеркало, проворчал: «А нервишки-то стали тонковаты, братец!» Потом сдёрнул с вешалки над изголовьем махровый халат и вскоре прошествовал по коридору в туалет.
Когда проводница начала разносить чай, он вышел в коридор уже одетый, глядя в окно, закурил, а из ближнего купе показался тоже успевший сменить тренировочные брюки сосед, нырнул обратно и опять показался с портфелем в руке.
— Простите, что отвлекаю… Вот! Точно такой, а вы уже легли, когда я вошёл. Вещи заносить, излишне шуметь постеснялся просто. К тому же товарищ рядом, мы, знаете, слегка отметили одно событие, ну и с утра внимание, конечно, ослабло… Вы извините!
— Да оставьте, право, — усмехнулся куривший. — Недоразумение оно недоразумение и есть. И вы не обижайтесь.
— Ни в коем случае! — Человек с портфелем потоптался рядом, улыбнулся искательно. — Мы с товарищем бутылочку сухонького открыли… Не присоединитесь?
— Благодарю. С утра пью напитки не ниже сорока градусов. А вино — ни в коем случае, и вам не советую. Да и подъезжаем уже, слышите?
Радио звучно объявило о прибытии. Раздалась бравурная музыка, вскоре за стёклами потянулся перрон.
Встречающие ожидали и у начала перрона, ближе к выходу в город. Среди них, зябко нахохлившись, похаживал длинноволосый и долговязый малый в линялом джинсовом костюме, исподлобья оглядывая выходивших с поезда.
— Сева! — В руках, у любителя крепких напитков сейчас, кроме портфеля, был ещё и чемодан, глаза усмешливо щурились. — Здравствуй, Сева… Этак ты меня долго встречать будешь.
— Виктор Сергеевич, дорогой, — не вдруг, сначала ещё присмотревшись, расплылся долговязый Сева, разводя руки. Но не обнял, а поспешил взять чемодан. — Как это я тебя не увидел? Идём сюда, я машину поближе подогнал… Понимаешь, собрался ехать, а она не заводится! Боялся, что опоздаю.
— Опаздывать нехорошо. Что бы я тогда стал делать? Сел на чемодан, заплакал, так бы и сидел в ожидании обратного поезда…
Люся Баканова приступила к трудовой деятельности месяц назад — если считать совсем точно, то двадцать восемь дней, — и каждый день дарил ей радости и огорчения.
Всякий раз, отправляясь на службу, она радовалась, что нашла место, о котором можно только мечтать: рядом изысканнейшие меха, демонстрации мод, навещающие её шефа иностранные гости — и всё это при самых необременительных обязанностях, плюс множество новых и очаровательных подружек. Но к вящему сожалению, человек, особенного внимания которого она добивалась, нимало не был склонен его оказывать. Нет, заместитель заведующего отделом внешних сношений Сергей Александрович Воронцов неизменно любезно и без тени начальственного высокомерия общался со своей секретаршей. И это была именно та любезность, какая служит для установления точно определённой дистанции, как между сослуживцами, так и между мужчиной и женщиной.