— Ты и так первый! И любимый! Но я не могу опозорить родовое имя! Прощай, Тамил.
Она выскользнула из лаза, как вода между пальцев. Теперь у Тамила мокрые руки. Разве у мужчин бывают слезы? Он один. Тепло и сухо в доме предков.
Отбушевали западные ветры. Сошла вода лета. Просохли дороги. Гонцы приносили тревожные вести. Войска Рамы подошли к. самому морю, стали гатить песчаные косы, повели боевых слонов по настилам. В сто йоджан мост соорудили умельцы под руководством искусного Вишвакармана. За слонами хлынули племена под стягом обезьяны и под стягом медведя, тысячи тысяч.
В единственном уцелевшем от пожара уголке леса, около квадратной деревянной рамы из стволов горного кедра, на верхней перекладине которой был укреплен лоток, выдолбленный из цельного дерева, стояли тесной группой Бхригу, Вишвакарман, Тамил, Дангар и Хум. У ног их в плетеной корзине длиною в десять локтей лежала Железная стрела толщиною в локоть. Она спереди была заострена и имела хвостовое оперение.
— Смотри, Тамил, — сказал Бхригу, — здесь, в этой стреле, заключена «сила Вселенной». Ее одной хватит, чтобы уничтожить Ланку.
— Где найти лук, чтобы выпустить такую махину?
— Такой лук под силу согнуть только божественному Раме, — сказал Вишвакарман. Бхригу и Дангар рассмеялись.
— Сказка рождает сказку! — сказал Бхригу. — Внутри этой стрелы вставлено такое же устройство, что поднимает Пушпаку в небо, только меньших размеров.
— А кто будет управлять ею?
— Управлять стрелой не нужно. Она поднимается вверх по лотку и, взлетев над Ланкой, упадет вниз, когда кончится ртуть в сосудах.
— Она упадет на землю, и что будет потом?
— Потом вспыхнет огненный шар, ярче тысячи солнц, поднимется ураган и сметет город, дворец и царя — осквернителя законов. У нас не будет рабов, Тамил, и царей, — закончил Бхригу.
— И все люди погибнут?
— Да.
— Но они ведь не виноваты. Царь, дворец — я понимаю, но при чем здесь люди, женщины, дети?!
— Мы предупредим их. Они уйдут из города.
— Но их не отпустят!
— Сеющий хаос должен погибнуть, — жестко сказал Бхригу.
— Учитель… — начал Тамил, но замолчал, поняв, что просить бесполезно. — Когда будет выпущена стрела смерти?
— Рама торопит, Бхригу, — сказал Вишвакарман. — Войска ропщут. Вокруг все съедено. Нужно возвращаться. Осажденная Ланка с запасами пищи может продержаться полгода. Башни дворца и вовсе неприступны.
Бхригу посмотрел в печальное лицо Тамила.
— Три дня подождем. Уговорим жителей выйти или Равану сдаться. Надо послать к нему человека для переговоров.
— Кого же ты предлагаешь?
— Ханумана.
— Учитель, можно я пойду с ним?
— Я боюсь за тебя, Тамил. Ты сын мне, единственная радость оставшейся жизни.
— Я уведу Пушпаку, Учитель!
— С кем ты лукавишь, Тамил? Но ты прав. Иди, спасай своих близких.
Ворота охранял тот же стражник.
— Куда ты пропал, повелитель волшебной колесницы? — изумился при виде Тамила охранник.
— Навещал родственников, друг.
— Проходи. Тебя там заждались, — засмеялся стражник и открыл дверцу в воротах.
На его удачу на хозяйственном дворе не было видно ни одного человека. Сейчас во дворце, наверное, было не до роскошных пиршеств. Пробежав вдоль стены кухни, Тамил оказался у двери своего бывшего жилища. Выждав, огляделся и стремительно перебежал открытое пространство. Распластавшись. у столба, поддерживающего террасу, огляделся еще раз и, легко прыгая через три ступени, помчался наверх. Вот и двери ее покоев… Сколько можно стоять здесь? Что-то когда-то было между ним и девушкой, которая стала супругой бога. Зачем здесь смертный человек?! Тамил толкнул дверь… Прекрасная полулежала на шитых золотом подушках, рука с горсткой риса застыла у рта, голубые глаза увидели призрак…
— Позволит смотреть на себя богиня?
— Тамил?!
— Луна стала полной луной, ушла, народилась другая…
— Где ты был?! Говорят, ты предатель?!
— Я вернулся.
— Правда? Они не правы. Ты, честный… Я говорила! Где ты был?
— Как живет живая богиня?
— Милый! — Шива бросилась к нему, обхватила руками шею, прижалась своей щекою к его щеке.
— У богини муж могучий, — говорил Тамил, а сам гладил мягкие волны волос дрожащей рукою.
— Никого нет, кроме тебя.
— А как же?..
— Сердцу от нежности больно!
— Как же жрец, посвященный заменить Ануана, земную плоть бога?