— Дай на тебя посмотреть, Фил, — произнес Ханк. — Как долго мы с тобой не виделись?
— Восемь лет. Я боялся, что ты не придешь.
— Могло случиться и так. Твое послание было хорошо зашифровано. Бумпо недвусмысленно соответствовал Чингачгуку; я сразу вспомнил и закодированное нами слово, предвещающее опасность, — УиНиКиАиС, и мне стало ясно, что под Ночью Кролика ты мог иметь в виду только полнолуние; но что должен был означать остров с двумя хвостами? Сперва мне пришлось раздобыть томик “Кожаного Чулка”. Когда я начал читать “Зверобоя”, у меня уже не возникало никаких сомнений: животное с двумя хвостами — это Слоновый остров.
— Так я исключил информацию, — сказал Фил, — Она могла быть искажена в пути. Как ты сюда добирался?
— На автомобиле, как же иначе?
— Тебя никто не видел?
— Не имею понятия. Впрочем, даже если и видел, вряд ли это могло вызвать подозрение, ведь земельный участок все еще принадлежит мне.
— На это я и рассчитывал. Я долго обдумывал, где и как мы могли бы встретиться. Я не хочу тебя подвергать опасности, Ханк, но ты единственный, кто может мне помочь. Если вообще мне кто-либо может помочь.
— Что случилось, Фил? Почему ты из всего делаешь тайну? Почему местом встречи выбрал это богом проклятое место?
— Сначала я приготовлю чай. У нас ведь есть время, не так ли?
— Сколько угодно.
Когда чай был готов, Ханк сказал:
— Ну, выкладывай, Фил, я сгораю от любопытства.
— Я буду убит, — произнес Фил.
— Убит? — Ханк с удивлением посмотрел на него.
— Каждую ночь я бываю убит: отравлен, задушен, застрелен, повешен. В последнюю ночь они пришли втроем. На них были длинные белые балахоны с капюшонами, как у куклуксклановцев. Мой убийца набросил мне на шею веревку. Позавчера их было четверо. Трое мужчин подвесили меня к столбу, потом один из них начал расстреливать меня из пистолета-пулемета. Сначала он целился в ступни ног, затем выше; вероятно, я громко кричал, у меня появились ужасные боли, когда пули разорвали в клочья мой живот; он медленно поднимал ствол выше, и я от страха чуть не умер. Я боялся того момента, когда пули попадут мне в сердце. Я должен был бы уже привыкнуть к тому, что буду убит, и поэтому жаждал, чтобы это происходило как можно быстрее — каждый раз моя смерть была избавлением! Каждую ночь, Ханк. Это кошмарно! Позавчера он велел привязать меня к лошадям и четвертовать, а за день до этого, нет, за два, он пришел с толпой индейцев. Они привязали меня к столбу для телесных наказаний и располосовали ножами на части, прежде чем он оказался настолько любезен, чтобы убить меня окончательно. — Фил печально рассмеялся. — Мой убийца редко приходит один.
Он налил себе чаю.
— Когда это началось? — спросил Ханк.
— Шестьдесят три дня назад. Я был убит уже шестьдесят три раза…
— Тебе это грезилось, — сказал Ханк.
— Нет, я это пережил! — Фил поднял руку: — Для меня не существует никакой разницы, было ли это в действительности или происходило в моей голове: всякий раз я переживаю это Как реальность. Во всех деталях. Каждую ночь. Перпетуум-мобиле ужаса. Скажи, в твоей практике встречалось что-либо подобное?
— Навязчивые идеи зачастую возникают у…
— Ненормальных, — воскликнул Фил.
— Больных, — поправил Ханк. — Я боюсь, Фил, что ты болен.
— Я здоров, — возразил Фил. — Моим сознанием умело манипулировали.
— Кто?
— Это я тебе скажу немного позднее. Прежде объясни мне, можно ли запрограммировать человека, чтобы он каждую ночь видел такие сны?
— Это мне неизвестно… Скажи, был ли ты у врача?
— Да. Я ему сказал, что мне снятся кошмары. Он дал мне таблетки, но они не помогли. Ничто не помогает. Я напивался, курил марихуану, даже пробовал кокаин и героин — все это только возбуждает фантазию… Я чувствую себя совершенно разбитым. — Фил засмеялся. — Однажды он приказал колесовать меня.
— Кто он?
— Мой убийца.
— Он всегда один и тот же?
— Да, и это ужасно: он похож на моего отца.
— На твоего отца? Это интересно! Как ты относился к отцу? Я что-то не припомню, чтобы ты о нем говорил.
— Он оставил мать, когда мне было шесть лет.
— Ты его, наверное, ненавидел?
— Поначалу. Позднее я по нему тосковал. Он стал для меня своего рода пределом мечтаний. Я мечтал о том, чтобы удрать к нему. Я непрестанно думал, что он отнесется ко. мне с сочувствием и пониманием.
— Значит, можно сказать, что ты его любил украдкой?
Фил кивнул.
— Когда я узнал, что он умер, то плакал по нему ночами, и тайком от матери.
— Тебе не кажется, что сны длятся одинаковое время?
— Они все кажутся мне бесконечными.
— Сны повторялись?
— Нет. Каждую ночь я умирал по-разному.
— Снилось ли тебе то, о чем ты думал днем?
— Очень часто. Днем я думал о том, как буду умирать в предстоящую ночь. В голове беспрестанно возникали мысли о всевозможных способах умерщвления человека.
— Тебе не приходило в голову, что мыслями о будущем ты сам программируешь свои сны?
— И с помощью “друзей”! — выкрикнул Фил. — Мне посылают книги: “Антология преступлений”, “Зверские убийства Средневековья”, “История пыток”, “Убийства, потрясшие мир” — это лишь часть названий. Мне стоило немалых усилий, чтобы больше не читать эти книги.
— Они тебя, если так можно выразиться, притягивали?
— Да, это происходило именно так.
— И ночью ты переживал одно из описанных в книге убийств?
— Как только я это понял, то перестал вскрывать пакет с книгами. С тех пор я начал получать письма с проспектами и газетными вырезками.
— И они все еще находятся у тебя!
— Ты в этом сомневаешься?
— Ты не должен превратно понимать мои слова, Фил. Пациенты часто рассказывают мне невероятные истории…
— Я мог бы тебе их показать, Ханк. Это убедило бы тебя?
— Для психиатра наличие таких материалов еще не доказательство, — сказал Ханк, — даже если он сам станет свидетелем, как почтальон вручит их пациенту. Больные часто отправляют сами себе письма. И не отдают себе в этом отчета.
— Они манипулируют также и с телевидением?
Ханк с удивлением взглянул на Фила.
— Это случалось дважды. Телевизор я больше не включаю. Во время передачи об исследовании звезд в программу был вставлен эпизод, как какому-то человеку надели на ноги бетонные колодки и утопили в море. В другой раз я смотрел избрание “Мисс Вселенная”. Неожиданно на экране появился стол — в таких когда-то в Азии зажимали живых обезьян, чтобы затем есть из трепанированного черепа их мозг. Естественно, в следующую ночь я пережил ощущение, будто меня закрепили в подобном столе и пожирали мой мозг. Постепенно убывали мои воспоминания, разум — Ханк, право, это был самый ужасный из всех снов!
— Ты утверждаешь, что в телепрограммы вводят кадры ужасов, чтобы воздействовать на твою психику? — Ханк смотрел на него с легкой усмешкой.
— А ты полагаешь, что это игра воображения, не так ли?
— Когда-то у меня был пациент, который после того, как ему ампутировали пальцы, был уверен, что они у него все еще существуют. Он сжимал предметы ладонями… В последние месяцы тебе приходилось много работать?
— Да, дел у меня хватало, — вспылил Фил, — но я не спятил от напряженной работы. Хочу тебе предложить, Ханк: прими, хотя бы как рабочую гипотезу, что все обстоит именно так, как я тебе сказал, о’кэй?
— О’кэй. Не страдаешь ли ты головными болями, бессонницей или отсутствием аппетита?
— Ничего подобного. Я работаю, читаю лекции, ем, пью, как обычно; все нормально, пока дело не доходит до ночных убийств. Скажи, Ханк, можно ли программировать сны?
— При определенных обстоятельствах… — Ханк достал из кармана пачку сигарет.
— Не кури, пожалуйста, — попросил Фил.
Ханк задумчиво посмотрел на него и молча спрятал сигареты.
— Теоретически это возможно, — произнес он, — своего рода гипнопедия. Но маловероятно. Для этого требуются химические препараты, к которым редко кто имеет доступ, для их приготовления требуется высокий профессионализм. Им же обладают немногие специалисты. Кроме того, ты должен дать себя загипнотизировать.