— Божественный царь! Я подниму в небо летающую колесницу!
Дашагрива вопросительно посмотрел на брата, и Кумбхакарна быстро, убеждающе зашептал:
— Это чудо! Это знак благосклонности Вечного Ашу! Надо остановить кормление. Ашу доволен. Он дарит вам остатки жертвы!
Чудовище действительно медлило. Кумбхакарна встал и крикнул:
— Остановить кормление! Ашу доволен!
Шла вторая ночь со дня помилования. Вчера никто не приходил за ним и не напоминал о полете. Тамила поместили в небольшую комнату при дворе, примыкающую к дворцовой кухне. Целый день он был вынужден слушать стук посуды и вдыхать запахи кушаний. Кормили его хорошо. Плохо было другое: в комнате с ним поместили младшего жреца, а у дверей сторожил «быкоголовый».
«Помешанный», — подумал Тамил и взглянул в окно. Окно комнаты выходило в мандариновую рощу, где по освещенной луной дорожке, вздыхая и бормоча себе под нос, бегал младший жрец Нарантака. Тамил прислушался к бормотанию юноши и в хаосе ночных звуков разобрал:
Солнце на небе сияет — Ярче, чем солнце светишь! Бог Син круг земли освещает — Тень ты мою не заметишь. Так истомлен тобою!«О, боги! Да он влюблен! — досадуя на свою недогадливость, расхохотался Тамил. — Мальчишка!» — презрительно думал он, хотя возраст юношей совпадал до месяца, о чем, естественно, они знать не могли, ибо не обменялись еще ни единым словом. Перестав прислушиваться к бормотаниям Нарантаки, Тамил отдался своим мыслям и тревожным сомнениям. Вдруг чей-то громкий шепот заставил его вскочить и подойти к окну. Возле Нарантаки стоял, склонившись, высокий черный раб и говорил:
— Госпожа ждет Хранителя Чар. Ждет сейчас.
— О какой госпоже ты говоришь? — не понимая, переспросил Нарантака. — О какой?! — задохнулся он от волнения, не веря своему счастью.
— Мандодари, — спокойно сказал раб и сделал знак следовать за ним.
«Дворцовые шорохи нашептывают будущие дневные дела…» — неожиданно разволновался Тамил. Он стал прикидывать, какие возможности открывает перед ним случайно открывшаяся тайна. Возвращения безумного юноши он так и не дождался.
Ночь потекла к утру и растворила все в мареве сновидений.
Пахло торным кедром, как всегда после удара небесного огня. Канва подошел к телу сына, опустился на колени, ощупал лицо: на лбу была ранка с обожженными краями. Старик заплакал. Теплые слезы сожаления сбегали по сухой коже щек. Коченеющее тело, лежащее перед ним, было недавно его единственным сыном, его опорой и надеждой. Он родился от веселой плясуньи с острова в Срединном море. Ловким и стройным юношей ввел Канва ее в дом. Всего две луны прошло после того, как его посвятили в младшие жрецы бога Эа, бога мудрости и ремесел. Как сейчас видел Канва день, когда позвал его Великий Хранитель Чар и Магии, главный жрец бога Эа Тотх. Великий писец принимал его в рабочей библиотеке. По стенам, занятым полками из бамбука, лежали глиняные таблетки с рисунчатыми письменами. Таблетки лежали также на полу, так что ступить было некуда.
— Пробирайся осторожно ко мне, — засмеялся Тотх, — если я пойду к тебе, из бесценной сокровищницы знаний получится куча глиняных черепков.
Канва перепрыгнул через груду таблеток и оказался рядом с Великим. Тотх опять засмеялся.
— Вот так острый ум разрешает сомнения. Действием! — Главный жрец пригласил его сесть, и они опустились на циновку. — Я слышал от твоего учителя о твоих способностях, Канва. Бог Эа отметил тебя памятью и сообразительностью. Ты в долгу перед богом, — сказал Тотх и замолчал. Лицо его приняло суровое и торжественное выражение, — Служение богу мудрости должно поглощать все существо человека. Он должен забыть об искушениях. Он рыбак, вылавливающий из океана забвения осколки знаний и слагающий из них картину Вселенной. Не влечет ли тебя земное вожделение? — спросил Великий Хранитель. Канва подумал о нежном, трепетном теле юной жены, о вкусных кушаньях, которые готовили ее чудесные руки, о больших доверчивых глазах ее, но суровость тона Тотха смутила его, и он ответил — «нет».
Тотх взял из груды отдельно лежащих таблеток верхнюю и подал ее Канве.
— Это начало описания устройства летающей колесницы, которая, может, пролетать по небу большие расстояния самым непостижимым образом. Не кони и не заклятия приводят ее в движение, а несущий вихрь, заключенный в ртути. — Тотх с любопытством посмотрел в лицо юноши. Канва был поражен. — Ты будешь делать летающую колесницу, Канва. Эти таблетки я написал по памяти. Здесь то, что поведал мне мой учитель Тотх. Его тоже звали Тотхом. Это родовое имя служителей бога Эа. Замкни уста свои! — с некоторой угрозой вдруг прошептал Тотх. — Таблетки, что ты видишь здесь, — он обвел широким жестом полки, — заключают в себе бесценное знание прошлого. Написаны они на древнем священном языке, который здесь никто не понимает, кроме меня. Ему научился я от своего учители, а он — от своего. Я буду переводить тебе, а ты запомнишь и построишь летающую колесницу. Мы возродим величие прошлого! — сказал Великий и начал нараспев читать письмо, почти не глядя на рисунок.