— Что нужно тебе от меня, Акампана? — спокойно спросил Канва и легко встал.
— Надо найти Бхригу и спасти его для нашего дела, — прищурился полководец.
— Я не знаю, где он. Но рад, что Великий Астроном жив, — отрезал Канва.
— Если мы не найдем Бхригу, то мне придется отдать твоего сына Кумбхакарне. Ты знаешь, что будет с ним.
Канва сделал шаг назад.
— Если вы найдете Бхригу, то отдадите его Кумбхакарне. Ты не так хитер, как Вайшравана, полководец соглядатаев!
— Ты!.. — задохнулся в гневе Акампана, — ты, которому я спас жизнь! Ты!..
— Который владеет оружием «гнева богов»! Который нужен тебе, чтобы захватить власть на Ланке! — Слепой отбежал назад и оказался рядом со странным сооружением, в котором можно было различить только выступающую вперед длинную медную трубу, укрепленную на треноге, и причудливую паутину серебряных нитей, опутывающих ее дальний конец. В сумраке трудно было разглядеть, что делал Канва, но через несколько мгновений стало видно, как он разворачивает трубу отверстием в сторону замерших гостей.
— Отец! — юноша рванулся вперед, умоляя выслушать его. — Совершенные велели!..
Раздался легкий треск, и зал осветился ярчайшим голубым светом. Плотный ослепительный шар плавно вылетел из темного медного жерла и поплыл к окаменевшему юноше, Испуганные и изумленные Авиндхья и Акампана увидели, как, коснувшись лба юноши, шар с громким хлопком исчез, как рухнуло на гранитный пол тело и, опомнившись, опрометью бросились из зала.
Два чернобородых человека сидели на борту тростникового судна и наблюдали за погрузкой.
— Становится прохладно, Ашер, — значит, утром будет попутный ветер.
— Поскорей бы убраться отсюда. Настроение Крикуна изменчиво, как погода весной, — ответил молодой со вздохом, нервно потрогав кольца на холеной бороде.
— Тише, Ашер. Здесь может найтись человек, понимающий наш язык. Оскорбление царя в этой стране стоит головы!
Глаза молодого иронически блеснули:
— Оскорбление царя в любой стране стоит головы!
— А я слышал, Ашер, что Раваной, то есть Крикуном, его прозвали за то, что он заставляет реветь порабощенные народы, — серьезно возразил старший и вдруг громко крикнул на слишком близко подошедшего раба: — А ты почему болтаешься без дела?!
Раздался резкий щелчок бича, и в свете смоляного факела появился смуглый человек в зеленом опояске, с ожерельем из акульих зубов на шее и огромным серебряным кольцом в носу.
— Не сердись, господин. Мои рабы все сделают вовремя! — сказал он, почтительно кланяясь.
— Привет тебе, хозяин носильщиков! — вежливо ответил старший.
— Мы очень довольны вашим приходом к нам в порт, — кланяясь, ответил хозяин. — Совсем мало кораблей стало приходить к нам из-за войны.
Хозяин сокрушенно покрутил головой и зацокал.
— Видите, как поднялась в цене пшеница? Вам большая прибыль будет. — Он лукаво сощурился. — А у меня для вас подарок…
И он раскрыл перед купцами руку. На ладони, поблескивая гранями, лежал огромный темно-зеленый изумруд. Старший, притворяясь равнодушным, спросил скучающим тоном:
— Какого ответного дара ждет господин?
Хозяин носильщиков воровато оглянулся и молча указал на кинжал в серебряных ножнах, что висел на поясе у старшего.
— Железный кинжал, что дороже трех боевых колесниц?! — возмущенно воскликнул купец.
— Времена сейчас тяжелые, и все вздорожало, но я добавлю почтенному гостю к первому дару несколько крупных алмазов!
Он торопливо достал из-за пазухи кожаный мешочек и стал вытряхивать на ладонь камешек за камешком, вопросительно поглядывая на купца. Купец вытащил из ножен кинжал, тусклый необычный отсвет которого еще больше распалил хозяина рабов.
— Забирай все! — хрипло выдавил он и высыпал на ладонь остатки камней. Старший достал из корзины глиняный кувшин и предложил отметить удачную для обеих сторон сделку добрым виноградным вином.
Хмелея от вина и радостно прижимая к груди редкое оружие, хозяин рабов дал волю своему языку.
— Я скажу своим новым друзьям всю правду, чтобы они знали, чего остерегаться. Человека, который пришел с вами, схватили во дворе кузнеца соглядатаи…
Купцы настороженно переглянулись.
— Кузнеца тоже схватили! Увели во Двор каменных ям… Трудные, страшные времена, — бормотал он заплетающимся языком.
За бортом раздался плеск. Они обернулись к воде, но только большие круги расходились на ее поверхности.
— Скорей, скорей! Поторапливайтесь! — вдруг пронзительно закричал на носильщиков Ашер.