— Загляните ко мне завтра, Поль.
Он махнул на прощание рукой и ушёл.
Поднялись Жинесте и Каролина. Их примеру последовали Дармон с Мариеттой. Все четверо со смущённым видом откланялись. Поль остался наедине с Изабеллой.
— Так, значит, — с усилием выговорила она, — ты не знаешь, что сегодня Венсану исполнилось шесть лет?
Она бросилась к нему в объятия. Совершенно сбитый с толку, Поль принялся её утешать.
Изабелла наконец овладела собой.
— И ещё ты забыл, — сказала она деланно жизнерадостным тоном, — что у нас теперь есть телевизор?
— Телевизор? — тупо повторил Поль.
Изабелла отворила дверцы какого–то шкафчика, за которыми обнаружился небольшой экран.
— Кстати, — сказала она, — сейчас время последнего выпуска новостей.
Она включила телевизор.
— Программа всего одна, не то что по радио. Но радио не даёт изображения!
— Да, — покорно согласился Поль, — радио не даёт изображения…
Говорить ему было трудно. Экран осветился. Поль узнал, что двадцатисемилетняя Франсуаза Саган[3] разводится, что во время мятежа в одной из тюрем Буэнос–Айреса убито сорок человек, что «Джоконду» в пластиковом футляре во избежание всяких неожиданностей выгрузили с лайнера «Франция» и стеречь её будет личная охрана президента Кеннеди, что в аэропорту Орли осуществлена управляемая с земли посадка «Каравеллы», что Хрущёв встретился с Тито на Украине, что в Алжире цены выросли вдвое, что на рассмотрение представлен проект Суда Государственной безопасности и что теперь французам, выезжающим за границу, разрешено менять на валюту 5000 новых франков вместо 3500.
Диктор пожелал им спокойной ночи, и на экране пошёл снег.
— Очень интересно, — пробормотал Поль.
* * *Они отдыхали от бурных ласк. Вокруг были темнота и тишина. Изабелла тихо проговорила:
— В твоей жизни кто–то есть.
Поль сказал чистую правду:
— Ты. У меня нет никого, кроме тебя.
— Нет, — возразила Изабелла. — Я уверена в этом. Не спрашивай почему. Я сама не знаю.
Она тоже говорила правду. Но как объяснить ей, что её соперница — она сама!
— Насчёт Мариетты я соврал, — произнёс Поль.
Изабелла повернулась к нему:
— Само собой, потому что вчера вечером мы были с тобой вдвоём. Но к чему эти… эти выходки?
— Знаешь, я был в стельку пьян… Я городил что попало.
— Человек никогда не городит что попало. Как раз когда он считает, что говорит что попало, он чаще всего и проговаривается.
— И о чём же я проговорился?
— Ты пытался отвлечь внимание, покрыть кого–то, говоря о Мариетте. Но как всё это выглядело неуклюже!
Поль не ответил.
— Я спрашиваю себя, — выговорила Изабелла после долгого молчания, — уж не симулируешь ли ты эти приступы амнезии…
Поль попытался прижать её к себе. Она отстранилась.
— Изабелла! — воскликнул Поль в отчаянии.
В ответ он услышал сдерживаемое всхлипывание.
* * *Ночью выпал снег. Венсан в пижаме разгребал ладошками белый покров на оконном карнизе. Он издавал повизгивания, в которых слышались и радость от возни со снегом, и жалоба на мёрзнущие руки. Вокруг него носился Альбер, с лаем отпрыгивая назад всякий раз, когда Венсан пригоршнями кидал в него это странное белое вещество.
— Венсан! — прикрикнула на него Изабелла, войдя в комнату и закрывая окно. — Посмотри, что ты наделал с ковром!
Венсан надулся.
Поль надевал пальто, когда Изабелла подошла к нему:
— Забудь о том, что я говорила тебе ночью. Я чувствовала себя такой несчастной…
Поль обнял её.
— Мы слишком много выпили, — сказал он.
Поколебавшись, Изабелла спросила:
— Ты зайдёшь к Карлену?
— Нет, — ответил Поль. — Теперь это ни к чему. Всё хорошо.
Поцеловав жену, Поль вышел. Едва он оказался за порогом, как выражение его лица изменилось. В действительности всё шло хуже некуда…
* * *Поль прошёл мимо белого «дофина», даже не заметив его. Он высматривал синий «студебеккер».
Но «студебеккера» на улице не было. В конце концов Поль обратил внимание на «дофин». Дважды медленно прошёл рядом с ним, не веря своим глазам. Он всё ждал, что тыква превратится в карету, но это произошло, видимо, раньше, чем он оказался возле неё, и обратная метаморфоза привела всё в норму. Хотя какая тут теперь норма…
Перед тем как открыть дверцу, он пнул её ногой.
* * *Минос демонстрировал непонятное поведение, до сих пор не наблюдавшееся у обычных крыс. Он стоял у входа в лабиринт, не проявляя интереса к кусочку сыра, ждавшему его у выхода. По шёрстке Миноса пробегали быстрые волны, и лапки его время от времени подгибались. В конце концов он повалился на бок и принялся кататься по подставке, на которой стоял лабиринт.