Полю эти слова напоминают о давно исчезнувшем Венсане.
— Что в наших силах предпринять? — спрашивает Поль.
Комнатная обстановка расплывается, потом вновь обретает очертания. Но это уже другая обстановка. Поль узнаёт свою квартиру. Вторую. Изабелла смотрится в большое зеркало.
— Надену–ка вот это, — говорит она, встряхивая копной волос, в которых кое–где уже проглядывают седые пряди.
Поль вздрогнул от неожиданности, но ему удалось скрыть своё волнение.
— Она лучше, чем красная, — согласился он.
Рукой Поль дотронулся до Альбера, устроившегося на ковре рядом с его креслом. Годы пощадили его куда меньше, чем Изабеллу.
— Что ещё за шум? Что там такое?
Изабелла нервно пожала плечами.
— Не можешь привыкнуть? Я тоже.
На улице выли полицейские сирены. Издалека доносились звуки выстрелов.
— Какой у нас сегодня день?
— Вторник.
— Я хотел сказать, какое число.
Изабелла с беспокойством взглянула на него.
— Ты уверен, что тебе не было плохо?
— Плохо?
— Шесть лет всё обходилось, — смущённо проговорила она, — а теперь…
— Значит, сейчас тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год?
— Пятнадцатое мая.
— Тогда понимаю.
Поль ничего не понимал, но ему не хотелось тревожить Изабеллу. Подчёркнуто небрежно взял он лежавшую на столике газету.
Новости были неслыханные. Над Сорбонной взвивался красный флаг. Чёрные флаги виднелись на улицах. Некий Кон–Бендит с группой студентов надругался над могилой Неизвестного солдата. По этому поводу депутат–голлист выступил в палате с провокационным заявлением. Ещё немного, и он бы сцепился с лидером социалистов, благо, их разняли.
Поль хотел уж было открыть рот, но тут в комнату с тетрадкой в руках вбежал Венсан.
— Проверь задачку.
Поль на мгновение опешил, увидев двенадцатилетнего сына.
Машинально взяв у сына тетрадь, он взглянул на задачку.
— Вроде правильно.
— Спасибо, пап!
И Венсан понёсся в свою комнату.
— В конце концов всё уладится, — сказала Изабелла.
— Ты про что?
— Про бунт.
Он осторожно взглянул на неё.
— Но не приведёт ли это к фашистскому путчу?
Изабелла сердито расчёсывала волосы.
— Не знаю, может, так будет лучше, — резко произнесла она.
Поль встал.
— Ты соображаешь, что говоришь? Левые наконец приступили к действиям, а ты хочешь, чтобы крайне правые совершили государственный переворот.
Но она заспорила:
— А если придут к власти коммунисты, кто тебе станет платить деньги за пользование патентом? Прощай тогда миллионы за «меморил»!
Поль так и застыл в ужасе:
— Жуть какая! Кем ты стала! Обывательницей, алчной эгоисткой!
— Ах, — вскричала Изабелла, — оставь эти высокие материи. Вчера ты рассуждал по–другому, говорил, надо послать танки.
— Я? Танки?
— Забыл уже?
Он еле сдержался, чтобы не закатить ей пощёчину. Опустился в кресло. И тут зарычал Альбер.
— Собака и та стала фашисткой, — сказал Поль.
В лаборатории Полю сразу бросилось в глаза, что Дармон отрастил себе живот, а Жинесте, казалось, постарел лет на двадцать. Мариетты не было. Поль осторожно бросил пробный камень.
— Вот если бы нам сейчас помогала Мариетта, — сказал он ни с того ни с сего.
— Не думаю, что от неё был бы толк, — возразил Дармон. — Она потеряла сноровку… да и голову тоже.
— Серьёзно? — с невинным видом спросил Поль.
— Подумать только, вышла замуж за венесуэльского дипломата, у которого уйма нефтяных скважин.
— Кто? Мариетта?
Дармон с удивлением на него воззрился.
— Но ты же был у них на свадьбе.
Поль издал сдавленный смешок, похожий на куриное квохтанье.
— Это было так давно, — сказал он как можно естественнее.
— Ничего себе давно! Три недели назад.
«Лучше мне было помолчать», — подумал Поль.
Вслух же сказал:
— Ладно. За работу.
Прислушивавшийся к их разговору Жинесте подал голос.
— Давно пора, — бросил он высокомерно.
Поль перевёл взгляд с одного на другого. Атмосфера в лаборатории явно накалялась. В окно он видел самодельные лотки, за которыми студенты продавали политические брошюры. Поль молча пересёк лабораторию, пройдя мимо клетки, где Тесей с Миносом, казалось, были заняты мирной беседой. Тесей? Что же удивительного в том, что он жив, если и Венсан вернулся из небытия.
Поль вошёл к себе в кабинет. Ему было любопытно узнать, над чем он сейчас работает. С недоверием он прочёл: «Протоколы изучения влияния скополамина при искусственно вызванной амнезии».
Начав с попыток восстановить память тем, кто её потерял, он теперь старается стереть её у людей здоровых. Можно было и не спрашивать, какова цель подобного исследования. Министерство обороны, конечно же, не преминет заинтересоваться его работой. Это принесёт семейству Эрмеленов ещё больше денег.
Вернувшись в лабораторию, Поль вдруг выпалил:
— Я пошёл продавать брошюры вместе со студентами.
И Дармон с Жинесте с изумлением увидели, как он решительным шагом направился к двери.
Но Поль так и не добирается до больничного двора. Лестница вдруг обретает вид той, что была в доме, где жил Жером. Поль с Изабеллой спускаются вниз.
— Странное поручение, — говорит Изабелла.
— Нам не пристало спорить, — возражает ей Поль. — Или мы с ними, а значит, одобряем их действия, или мы уклоняемся от борьбы.
— Мы могли действовать и по–другому, — не соглашается Изабелла.
— Как по–другому?
— Я пока не думала об этом.
— Ну вот. Я тоже не думал.
Они выбираются на улицу и усаживаются в автомобиль. «Пежо», и можно сказать, в приличном состоянии.
— Ты уже сжился со всем этим? — спрашивает Изабелла.
— А тебе кажется, я играю?
— Я хочу сказать, не раздваиваешься ли ты на себя теперешнего и на того, что явился сюда из шестьдесят второго года?
— Ни капельки. Просто у меня такое впечатление, что я это уже однажды пережил.
— Так и должно быть, — заключила Изабелла, — у нас ведь сейчас сохранились воспоминания о том, что в шестьдесят втором осталось в нашей памяти от сегодняшних дней.
— Конечно. Я теперь знаю, что за надобность мне была смешивать «мемо–2» и «мемо–4». Воспоминания о решении, принятом в шестьдесят втором году, вполне достаточно, чтобы осуществить его в семьдесят седьмом.
— Мне кажется, без этого путешествия во времени нам было бы труднее. Оно открыло нам глаза. Легче отдаёшь себе отчёт в создавшемся положении, когда видишь всё как бы со стороны.
Поль останавливает машину у тротуара. Сам берёт топор, который ему дал Жером; в руках у Изабеллы нож с острым как бритва большим лезвием.
Они напяливают на себя шапки–ушанки. Входят в здание, едут в подрагивающем лифте и звонят в первую попавшуюся дверь. Дверь им открывает женщина в халате, глядящая на них мутным взором. Поль здоровается.
— Служба пробуждения, — весело представляется он.
Женщина издаёт истошный вопль и пытается захлопнуть дверь. Но Поль успевает просунуть ногу. Вместе с Изабеллой они наваливаются на дверь. Не выдержав натиска, женщина устремляется в комнаты с криком:
— Гастон! Гастон!
Вскоре в проёме двери появляется и Гастон. Взгляд у него явно затуманен. Жена принимается его трясти. Он валится на паркет.
Изабелла захлопывает за собой входную дверь.
— Успокойтесь, мадам, — говорит Поль. — Ничего страшного тут нет. Мы пришли вам помочь.
Он видит, как глаза женщины расширяются от ужаса. Поль оглядывается. Изабелла как раз набрасывается на обои в цветочек, которыми оклеен вестибюль. Нож у неё что надо, по всему видно. С одного раза отхватывает добрый квадратный метр обоев.
Женщина снова вопит что есть мочи. Поль поднимает топор.