— Кончать надо, Шарик — донеслось от реки. — Темнеет уже, и туман. А зарядов всего десяток осталось. Переждем до утра. Авось и лед пронесет, сеть можно будет поставить. Жрать тоже охота — целый день к0лматили. И нога задубела. Пошли.
— Ладно. Бери ящик.
Раздался хруст ветвей. Из них вылез коротенький человек, такой толстый, что и ног не было видно. Казалось катится шар.
— Как дела, Губарик? — весело крикнул он.
— Яки дела! — зло рыкнул человек, ломавший дом соседей, — Не земля, а железяка.
— Да ты патрончик туда аммонитный, проведи вскрышные работы, ха-ха!
— Дак шкурки порвет.
— Да-а, бензина не догадались прихватить. Рафа Шуткуров таким способом в прошлом году лису добыл: ливанул, зажег в одном выходе, а на остальные сетки. Мигом вылетела, только хвост чуть пожгла.
— Мабудь, керосин сгодится? Тряпку намочить… Га?
— Можно. Только вначале пожуем малость.
— Эге… А вы много набили?
— Да вон Вовуня ящик тянет…
Губарик поднял одну рыбину.
— У, для начала сгодится! Гарный гольчина! Пойду печь растоплять.
— Давай. Я пapy рыбин почищу, а Шарик сбегает за водой для чая. — Вовуня взял с крыльца балка доску, огляделся и пристроил ее на доме соседей. Потом перенес туда двух рыб, распахнул плащ и достал блеснувшую палку. Нож! Рыжий сразу узнал это страшное оружие человека. Таким ножом Пахучий убил его брата.
Скоро люди угомонились. Труба над балком пустила струю дыма. Шарик притащил ведро воды, Вовуня забрал потрошенных рыб и тоже залез в балок. Рыжий пошел на бугор. Рюкзак лежал, где и был оставлен днем, — у подножия, в густой траве. Затем пес обследовал доску, перешел к палке! Это был лом.
Из норы долетел жалобный скулеж Рэкокальгына
— Гуф! — негромко позвал Рыжий. Надо выходить. Надо уводить семью в безопасное место.
— Кау-вз! — перепугано ответил песец.
Боится. Да, соседи очень напуганы. Но люди убьют и их, и детей, когда разломают дом. Правда, эта металлическая палка не пахнет едким дымом, как убивающая, но вот рядом лежит нож. Надо спасать семью соседей. Он осторожно приблизил нос к рукояти ножа, перепачканной рыбьей кровью, и взял ее клыками. Нож подчинился. Рыжий глянул вокруг. Вода! Она все ест. Чуть не съела его, хотела проглотить рюкзак, грызла берега. Она все время голодная. Рыжий скользнул на обрыв, вытянул шею и разжал зубы. Вода поймала нож и проглотила так быстро, что пес не успел разглядеть. Орудие убийства пропало, в пасти остался только аромат рыбы. Облизываясь, Рыжий пошел к ящику, выбрал крупного хариуса и съел. За деревянном стеной балка глухо слышались голоса пришельцев. Рыжий съел вторую рыбу, а третью отнес на бугор и положил рядом с домом соседей. В балке затопали. Рыжий метнулся в лощину, где лежал раньше. Заскрипела дверь.
— Нож где-то… — Покачиваясь, Вовуня подошел к бугру. — А где? Вроде тут был, на доске… А! Пока мы балдеем, этот гад рыбину уволок. Не-е, — Вовуня выдернул лом и несколько раз долбанул концом в нору. — Вор-ровать, да? У нар-рода. Ну счас… — Он нашел на крыльце тряпку, полил из канистры: — Счас мы тебя, вор-рюгу, керосинчиком. — Вовуня пихнул тряпку в нору и чиркнул спичкой. С бугра повалил едкий черный дым. — Воровать — сам-мое последнее дело… Чего гаснешь? Ну-ка…
— Вовуня, где ты там? — долетел крик. — Нолито же…
— Ладно, — сказал Вовуня. — Я тя утром… — Он забрал рыбу, принесенную Рыжим, кинул в ящик и ушел в балок.
Из звучавших угроз, очень понятных жестов, ударов лома, Рыжий окончательно понял: семье соседей грозит гибель. Надо спасать их, но кто и как это может сделать? Рыжий напряг сознание. Перед взором замелькали картинки. Он увидел стадо оленей, убегающих людей и ревущего Кэйнына. Пес побежал к ящику, ухватил гольца и затрусил к Мышиному распадку. На полпути к нему он встретил бредущего навстречу Кэйнына… Медведь подергал носом и уловил запах рыбы. Неожиданно для него собака положила добычу, помахала хвостом и стала пятиться.
Медведь огляделся. Нет ничего подозрительного и пошел к еде. Лизнул рыбу, ощутил восхитительный вкус и вновь посмотрел на собаку. Та сидела уже далеко внизу. Кэйнын потер о яркую тушку нос. Такой прекрасной едой он давно не наслаждался. Такая еда станет доступной только в конце лета, когда Тиркытир, солнце, создатель жизни, начнет готовиться к зимнему отдыху. Тогда он посылает всем Живущим-на-Земле много всякой пищи…
Медведь съел рыбу и вылизал место, на котором она лежала. Очень вкусно! Зажмурившись, он поводил носом по моховой подушке, на которой она лежала, подрал ее лапой и проглотил тоже. А нет ли поблизости еще? Медведь поковырял и обнюхал ближайшие мхи и пучки трав. Ага, вот он, запах. Уткнувшись носом в след, медведь затрусил вниз. Запах рыбы мешался с запахом собаки. Когда медведь подошел близко, Рыжий отбежал и опять сел. Кэйнын пошел дальше по вкусному следу.
Скоро в темных клубах тумана обрисовались огромные предметы, запахло человеком и машинами. Только людей не видно. Где они? Медведь пошел вокруг. Вот и голоса. Люди внутри своем логове…
— Вовуня, спишь? А воротник как?
— Щас. Замажем и пойдем. Может, он и нож в нору уволок?..
Неожиданно Кэйнын наткнулся на ящик с рыбой. Сколько прекрасной добычи! Недолго думая, он стал вытаскивать рыбу и тут же есть. После четвертой, почувствовав себя сытым, Кэйнын стал прямо в ящике откусывать самое вкусное — головы рыб. Это был такой деликатес, что медведь даже заурчал от удовольствия.
— Кто там? — спросил Вовуня. — Глянь…
Заскрипела дверь. Кэйнын поднял голову и встал на задние лапы, чтобы все хорошо видеть.
— Вамм… Мем-м-ме, — дрожащим голосом сказал Губарик и неожиданно взвыл: — Ав-вуу!
Дверь захлопнулась.
— Та-ам! Там… Звер-рюга!
Дверь вновь раскрылась, на порог выскочили Вовуня и Шарик и увидели в тумане темную огромную фигуру. Туман колебался, и казалось, что неведомый зверь растет в ширину, тянется вверх и, покачиваясь, идет к балку.
— А-а-а! — завопил за их спинами Губарик.
Вовуня дернул на себя дверь и накинул крючок.
— Ружье давай! Как-кое ружье? Там дробь только.
— Два жакана было.
— Вот именно — два. А ты видел, кто это?
— Медведь, кто же. А ростом? Выше балка! Ка-кадьяк это! Помнишь, писали — из-за границы приходит! Ему твои жаканы, как слону дробины. Лося мизинцем давит… Во, слышь? Ш-шагает… Дур-рак, чувствовал ведь что-то дома… Не хотел… Каюк теперь…
— Заткнись. Чего делать будем? Давай ружье, топор был, лом — все пригодится.
— Мотать надо.
— А трактор как?
— Молча… Тихонько…
— Но ружье для опаски…
— Не надо, Вовуня, не зли его. Зверье оружие враз чует. Глянуть надо — где… Губарь, отвори чуть.
— Сам иди.
— Опять хрустит… Уходит вроде?.. Тише стало… Вот ружье, вот. Только не высовывай, держи тут, сбоку. На случай.
Кэйнын вначале хотел бежать, но, учуяв, что люди перепуганы, торопиться не стал. Уцепил зубами ящик с рыбой и пошел в тундру. Разве можно оставить такую еду? Сзади тихо скрипнула дверь, и он опять поднялся в полный рост.
— Торчи-ит, — прошипел Шарик. — Но дальше. Здор-ро-о-ов!.. Ох, пацаны, точно кадьяк! Его и десятком жаканов не свалить.
— А ну я спробую, Шарик, — сказал Вовуня. — Держи ружье. Если пойдет сюда, пали напропалую. Пока очухается, да поймет что к чему, — я в машине буду.
Рыжий видел, как один пришелец исчез за углом балка. Потом стукнула дверца, и скоро громко взревел двигатель. Его рык подстегнул Кэйнына. Медведь побежал в тундру, к Мышиному распадку, но ящик не бросил. Поревев, трактор дернулся и пополз в другую сторону. Кэйнын между тем растаял в тумане. Скоро пропал и трактор. Постепенно воцарилась густая непроницаемая тишина.