— Был, — отрывисто бросил он. — Не приходить сюда. Не вмешиваться. Оставить все как было.
Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. И вдруг Сехеи улыбнулся. Понимающе, чуть ли не с нежностью. Так обычно улыбаются детям.
— Как зовут твоего нового пилота?
Старый удивился, потом насупился и сидел теперь прежний — вечно недовольный и брюзгливый.
— Анги, — буркнул он. — Точно так же, как и прежнего. Самое распространенное имя — Анги…
Они оглянулись. Личный пилот и телохранитель Старого сидел в прежней позе и с сомнением смотрел на бумеранг.
— Анги! — позвал Сехеи. — Ну-ка, подойди сюда…
Подросток сунул игрушку за ремешок рядом с обоймой и нехотя поднялся с земли. Приблизившись к хижине, исподлобья взглянул на стратега.
— Анги, — сказал Сехеи. — Хотел бы ты, чтобы на островах все было, как раньше — до Высадки Старых?
Подросток опешил.
— А как было до Высадки?
— Ну приблизительно, как сейчас у южных хеури…
Подросток изумленно уставился на стратега, на Старого — и неуверенно засмеялся.
Променять ракетомет — на резную дубину? Ракетоплан — грохот пороховых ускорителей, проваливающуюся вниз землю, стремительную круговерть воздушного боя — на копье с каменным наконечником?
Личный пилот и телохранитель Старого смеялся.
Каравелла «Святая Дева»
Пятьдесят третий день плавания
Нет, неспроста мы не встретили на острове ни отцов их, ни матерей. Дьявол был их отцом и матерью!
Дым пожарища стлался над песчаным отлогим берегом, ломаемые ядрами, трещали пальмовые деревья, но татуированные нагие бесенята исчезли, сгинули бесследно в обширных рощах. Подобно воинству отступали они — я видел, как быстро уходит, скрываясь за деревьями, их небольшой отряд, ведомый беременной дьяволицей, слишком юной, однако, для того, чтобы произвести на свет всех этих чад.
Адмирал приказал крикнуть добровольцев. Видя, что противник безоружен и мал, вызвались многие. Солдаты были веселы и шутили, что идут охотиться. Спаси их души, Господи, — мало кто вернулся из них с этой охоты.
Скорбя о том, что высадился на остров, я приблизился к двум солдатам, охраняющим лодки, и был удивлен тем, что они следят не за берегом, как подобает стражам, но вглядываются оба в морской простор. Заметив тревогу на их лицах, вгляделся и я.
О ужас! У входа в бухту, почти не различимые на фоне неба и волн, маячили три корабля-призрака, подобные встреченному нами пять дней назад.
Памятуя, что лишь молитвою были устрашены они в прошлый раз, я воззвал к Господу. И чудо свершилось вновь. Словно Божий перст провел по водной шири невидимую черту, и вдоль нее, незримой, лавировали они, не в силах преступить предел и подойти к стоящим на якорях каравеллам.
Однако дьявол, согласно пословице, всегда нападает с тыла. И вот в нескольких шагах от меня с песка легко поднялся нагой татуированный отрок — почти юноша. Вскрикнув от неожиданности, один из стражей прицелился в него из мушкета. Отрок оскалил в усмешке белые зубы и побежал, но не прочь от солдата, а в сторону. Потом остановился, продолжая бесовски улыбаться, и бросился наземь за миг до выстрела. И тогда страшно закричал второй солдат, ибо дуло мушкета было теперь направлено в его грудь.
Прогремел выстрел, и в помятой кирасе, с окровавленным лицом, несчастный упал замертво. А татуированный отрок уже снова был на ногах. Взмахом голой руки он поверг на песок оставшегося в живых солдата — воина рослого и умелого, а из-за малого песчаного бугорка, за которым без вражьей помощи и кошке не спрятаться, поднялись еще несколько отроков и отроковиц — помладше.
Упав наземь и твердя в страхе молитву, я видел, как они пробежали мимо меня туда, где рядом с нашими лодками колыхался их белый двойной челнок. Трое из них несли… О Боже! Человек, чье бесчувственное тело несли к челну, был облачен в дорогие бархатные одежды. Лица я узреть не мог, ибо голова несомого была обернута алым плащом, но я узнал изукрашенные серебряной насечкой латы и золотую адмиральскую цепь.
На моих глазах они бросили адмирала в челнок и, распустив белые перепончатые паруса, устремились в море.
Когда с Божьей помощью я нашел в себе силы закричать, страшная весть уже разнеслась по берегу. Трепеща, узнавал я подробности злодейства. Адмирал, сопровождаемый четырьмя офицерами, пожелал осмотреть опустевшее селение, где, по слухам, нашли искусно обделанных в золото деревянных идолов. Когда же спустя малое время в селение, влекомый алчностью, проник один из матросов, он открыл в ближней к морю хижине лишь четверых оглушенных офицеров.