Все вокруг улыбались. Крейг покраснел и качнул головой.
— Корешки расползаются и уходят в землю, — сказал Джордан, а потом из каждого вырастает фитогенное дерево. Целый год на нем растут фитоны, целая бездна фитонов. После этого дерево становится для них просто прибежищем и «столовой».
— Я видел уйму таких корешков, — сказал Крейг. — Мне в голову не приходило, что на самой деле это такие семена.
— А ты знаешь, чистик, чем отличаются корешки-мальчики от и корешков-девочек? — хихикнул Кобб. Джо Брин фыркнул.
— Кончай, Кобб, — сказал Джордан. — Понимаешь, Крейг, у них надо считать ножки. Каждая пара ножек сама по себе способна к размножению.
— А неплохо они устроились, — сказал Уайлд. — У одного корешка может быть дюжина полов, и каждый с каждый это самое… И все одновременно! Не слабо, черт возьми!
— А ты как думал! Они ведь раз в жизни этим занимаются, — снова фыркнул Джо. — Что и говорить, здорово у них это налажено: полиплодия и все такое прочее. Клянусь Красным Зверем! Вот если бы наш танасис мог так размножаться!
— А я могу еще и не так размножаться! — предложил Уайлд. — Было бы с кем.
— Эти белконтийки считают, что мы для них грубоваты, — усмехнулся Джо. — Так что придется тебе потерпеть до Мордена.
— Есть тут одна на острове Бертон, — сказал Уайлд. — Хорошенькая.
— Точно! — подхватил Кобб. — Вот чистик ее знает. Чистик, как ты думаешь, она согласится?
— Heт! — Крейг едва не раздавил чашку, которую держал в руке. — Она очень странная. Тихая такая… Но она добрая и порядочная!
— Наверное, чистик даже не попробовал. — Кобб подмигнул Джо. — Бывают такие тихони, которых только попроси…
— Вот я и попрошу! — крикнул Уайлд.
— Старина Борк явится к ней с двумя красными кружками на лбу, — осклабился Джо, — она сразу и опрокинется, а в стволе у ней уже будет полно масла!
— И удивится же старина Борк, когда узнает, что там уже побывал старина Кобб, у которого на лбу один-единственный кружок! — добавил Кобб.
Прозвучал сигнал к началу работы. Все встали; раздался стук переставляемых стульев и топот ног.
— Будешь работать в пивоварне, — приказал Уайлд Крейгу. — А в понедельник мы уже должны быть в поле.
Скорей бы в поле, подумал Крейг. База ему как-то вдруг опротивела.
Их новой работой было рассеивать пыльцу способного к транслокации танасиса. Работали они в тех районах Северного континента, где с воздуха видны серебристые прожилки на темно-зеленом фоне: это фитоны проникали в старые массивы танасиса. Полконтинента оказалось покрыто узором из остатков окружных стен; с воздуха они казались шрамами. Когда-то танасис одерживал здесь победы, но теперь местная флора брала реванш, и повсюду виднелись рощицы серебристых стволов.
Уайлд заодно нанес на карту те окружные стены, которые надо будет взрывать во время следующей экспедиции.
Работа их на этот раз была тяжелой и грязной. Пыльца въедалась в тело — даже несмотря на черные защитные комбинезоны и шлемы. Костров не разводили и ели прямо из банок холодные консервы.
Через две недели они израсходовали запас пыльцы и отправились на остров Бертон. Полдня у них ушло на то, чтобы очиститься от пыльцы. Покончив с этим, Крейг пошел в ущелье.
Он встретил Мидори у пруда. Она только что искупалась. Платье из желтого ситца плотно облегало ее влажное тело, и с волос еще капала вода. Крейг постарался отогнать от себя мысль о том, что было бы, если б он пришел чуть раньше.
В ушах у него звучал хриплый голос Кобба: «Бывают такие тихони, которых только попроси…» Кpeйг потряс головой. К черту Кобба.
— Привет, Мидори! — сказал он.
Ее обнаженные руки и плечи были покрыты узором из маленьких фитонов — алых, золотистых, зеленых. Мидори обрадовалась ему, но когда он сказал, что они рассеивали пыльцу танасиса, она печально улыбнулась. Заметив, что ему самому на плечо сел фитон, Крейг решил сменить тему.
— И чего они к нам липнут? — спросил он. — Говорят, кровь сосут, но ведь никаких следов не остается!
— Они берут пробы, но так, что человек ничего не чувствует.
— Что ты говоришь… — Крейг стряхнул фитона с руки.
— Совсем крохотные пробы. Они нами интересуются.
— Едят нас, что ли? — нахмурился он. — Если они нас едят, может, и мы будем их есть? А еще можно давать их динотериям!
— Глупый! — Она топнула босой ногой. — Никто тебя не ест! Они просто хотят понять нас, а для этого им нужно узнать все про атомы, радикалы и так далее. — Мидори засмеялась. — Интересно, что они о нас думают? Наверно, им кажется, что человек — это гигантское семя. Или невероятно сложная молекула.