Три девицы, придерживая рукой халатики, спускались по лестнице в сопровождении мужчин, наспех застегивавших свои рубашки с выражением прерванного удовольствия на лице. На экране появилась дикторша: «Как всегда в пятницу. В это время мы передаем обращение Министра к нации…»
На экране появился улыбающийся Министр. Когда он начал свою речь, в баре воцарилась мертвая тишина. «Дорогие телезрители, друзья! — произнес он с чувством. — Наверное, большинство из вас видят меня в цветном изображении, остальные, — в черно-белом. Но все вы слышите одни и те же мои слова. Минувшую неделю мы вместе продолжали нашу созидательную работу, как и все прежние недели, как мы будем продолжать это делать и в дальнейшем…»
В эти слова Министр вложил весь свойственный ему пафос. Мужчина сделал паузу и собрался продолжить рассказ, но в этот момент шеф полиции резко встал и, устремив на него свой холодный негодующий взгляд, заорал:
— Хватит молоть чепуху! Мы все слышали, что говорил Министр, а сейчас хотим знать, как все случилось…
— Вы это узнаете, — спокойно сказал мужчина. — Но ведь им необходимо еще и понять. А знать и понять — не всегда одно и то же.
Сдерживая негодование, шеф полиции стиснул зубы, но тут-же овладев собой, резко проговорил:
— Продолжайте. Мы готовы вас слушать дальше.
И мужчина продолжил свой рассказ:
— Министр говорил минут десять. Вы, вероятно, помните конец речи? Я запомнил каждое слово. «Я гарантирую вам уверенность в завтрашнем дне. И вы должны обещать мне то же самое — сказал он.
Тут он достал из нагрудного кармана бумагу, развернул так, словно это было завещание, и стал читать.
«..Лишь постепенно, шаг за шагом, пока, довольные свершенным, не сможем отдохнуть.
Тогда своей рукою я пожму ваши натруженные руки.
Доброй ночи!»
Мужчина умолк. Молчание заполнило всю комнату, шеф полиции, откашлявшись, нарушил эту тягостную тишину:
— Да, Министр любит «рифмованные» мысли. Маленькие гениальные шутки…
Мужчина кивнул:
— Именно так и сказал человек, подсевший тогда ко мне в баре. На нем была превосходная униформа из темно-серой шелковистой ткани с погонами и серебряными позументами, широким голубым ремнем, белая рубашка, галстук, галифе и сатин из мягкой черной кожи. На столе перед нами лежали черные перчатки и фуражка с кокардой с серебряным околышем. Мы конечно, поняли, что это и была вот эта самая униформа. Только я не знаю, куда делись фуражка и ремень. Еще не знаю, кто мог забрать мои часы — дорогой подарок супруги Министра.
Он вопросительно взглянул на шефа полиции, и тот торопливо произнес:
— Часы разбились, они лежат у меня в столе. Это важно для уточнения времени катастрофы. Продолжайте!
— Этот человек рассказал мне, что работает шофером у Министра. В тот вечер, как и каждую пятницу в течение последних двух лет, он должен был везти Министра в телецентр. И именно в тот вечер ему страстно захотелось посмотреть на корабли, ощутить просторы моря, пофантазировать об иной жизни, пусть трудной, напряженной, но зато свободной. Этот человек рассказал, как, забыв обо всем на свете, блуждал в своих мечтах, словно завороженный. Когда он, наконец, очнулся и вернулся к действительности, то понял, что уже опоздал.
Мужчина умолк. Вспомнив что-то, улыбнулся.
— Мы разговорились. «И что же теперь будет?» — спросил я.
— Не знаю. Возможно, что ничего не будет. Но я не могу туда вернуться, — ответил он и, посмотрев на меня внимательно, спросил: — Ты моряк?
Я кивнул и сказал:
— Может быть, не совсем моряк, я работаю на судне, убираю кают-компании, мою посуду… Ничего такого особенного, но без меня на судне не обойтись. Нас там шестьдесят человека. Платят прилично, и деньги на борту почти не на что тратить.
Он посмотрел на меня как-то странно и спросил:
— Ты умеешь водить машину?
— А что? — поинтересовался я. — Конечно, умею. Когда-то даже водил такси.
Он долго молча разглядывал меня и вдруг неожиданно сказал:
— Давай поменяемся. Я буду работать вместо тебя, a ты вместо меня.
— Ты соображаешь, что говоришь? — испугался я.
Он оживился, стал уговаривать:
— С твоей работой я вполне справлюсь. Если ты не появишься на судне к отплытию, они окажутся в безвыходном положении и с радостью примут меня. Министр тебе тоже будет рад, ведь он остался без шофера. И когда появишься ты, я уверен, будешь принят с распростертыми объятиями. Но при одним условии.