Выбрать главу

— Вот уж она удивится.

— Не сомневаюсь. Получить доступ к моим счетам можно только с помощью фотографии и отпечатков пальцев.

— Чего-чего? — изумился Рене.

— Счета номерные, конечно, но с них ничего нельзя снять без моего личного присутствия. Шестьсот счетов в девяти странах, все устроено именно таким образом.

Рене задумался.

— Если ты вдруг умрешь, как можно достать деньги?

— Никак нельзя. Если на каком-либо счете не будет движения пять лет, он автоматически закрывается, а вся сумма переводится указанному мною лицу или организации. Так что от меня мертвого твоему боссу никакой пользы, и ничего она из меня не сможет выжать такого, что дало бы ей доступ к счетам.

— Но она этого не знает?

— Пока нет. А когда узнает, то будет обращаться с нами очень нежно, со мной, мисс Фарнхэм и мисс Бомонт. И даже мисс Олден.

— А что если с ними до сих пор обращались не очень нежно?

— Тогда я уменьшу долю участия миссис О'Рурк, это будет вроде наказания за жадность и дурные манеры. Вот видишь, друг мой, все будет хорошо для меня, если миссис О'Рурк умеет мыслить логически.

Рене нахмурился.

— Тогда зачем же ты с ней всю эту свару устроил?

— А зачем с кем-то делиться? Но теперь, коль уж она выиграла этот раунд, я могу дать ей кусок. Хватит всем, по-моему, а?

— Половины от двадцати семи миллионов хватило бы мне до конца жизни, — ухмыльнулся Рене.

— Я не, поставлю на карту так много. Но, сколько бы я ни поставил, расплатиться смогу, если проиграю — уж это

ты должен понимать.

— Она сказала держать его связанным, — вмешался Рауль. — Сдавай.

— Мы можем играть с ним и связанным, Рауль.

— Мне это не нравится, — заявил Рауль.

Рене перешел на язык, которым уже пользовался раньше, и объяснил Раулю, что опасности никакой нет, все будет под контролем. С Кирби игра только на деньги. Записи выигрышей и проигрышей можно вести отдельно, чтобы потом определить, кому первому достанется девчонка. Рауль пожал плечами, показывая, что согласен.

Рене подошел и поднял Кирби вместе с креслом. Это была впечатляющая демонстрация грубой силы. Поставив кресло к столику, он одним движением матросского ножа, перерезал веревку, связывавшую руки Кирби. Новой веревкой быстро привязал левую руку Кирби к подлокотнику кресла, потом набросил веревочную петлю ему на шею и закрепил на спинке кресла. При всем том, что приятно было освободиться от прежнего скрюченного положения, Кирби понимал, что выиграл он намного меньше, чем надеялся. Правая рука у него была свободна, но одной рукой он вряд ли успеет вытащить часы из кармана и перевести стрелку. А если и успеет, в красном мире он будет почти столь же беспомощен. Веревка станет неподатливой, как толстый канат.

— Тебе нужна только одна свободная рука, — сказал Вене. Он положил перед Кирби две сотенные бумажки. — Ты

должен мне двести долларов, приятель.

— Дать расписку?

— Я тебя заставлю вспомнить, если понадобится.

— Лучше я напишу. Лист бумаги найдется? Ручка у меня, кажется, есть. — С трудом он засунул руку в боковой карман.

— Стой! — завопил Рене.

Пальцы Кирби коснулись головки часов, нажали и повернули. Мир стал туманно-красным. Матросы замерли, уставившись на него. Он вытащил золотые часы, положил их на столик и попытался развязать узлы на левой руке, но ничего не получилось, конечно. И если бы ему даже удалось добраться до ножа, вряд ли он смог бы перерезать веревку.

Оставалось приготовиться получше и ждать каких-то новых возможностей. Он положил часы под бедро, головкой наружу. Засунул руку в карман, нащупал через ткань головку часов и нажал.

— Я думал, у меня есть ручка, но ее нет, — проговорил он, медленно вытаскивая руку и подчеркнуто показывая, что она пустая.

— Нам не надо расписки. И не лезь в карманы, — сказал Рене.

— При нем ничего нет, — заметил Рауль.

— У того парня тоже ничего не было, кроме бритвы в полях шляпы, а как он тебя порезал, — проворчал Рене.

— Заткнись и сдавай.

Рауль постоянно проигрывал, но не терял оптимизма.

— Твоему другу очень везет, — сказал Кирби.

— Сдавай.

— И у него очень быстрые руки.

Рауль весь напрягся. Он наклонился к Рене и заговорил на жаргоне так быстро, что Кирби ничего не мог понять. Он как бы невзначай опустил руку к часам. Каждую секунду он ждал какого-нибудь нового шанса, но его все не было. В конце своей огневой речи-предупреждения Рауль швырнул на стол свой нож, за пределами досягаемости Кирби.

Когда Рене начал громко доказывать свою невиновность, Кирби ушел в красный мир. Он хорошо помнил, что рассказывала Бонни Ли о поведении предметов в движении. Наклонившись как можно дальше вперед — петля сильно резала шею, — он попытался достать нож и не смог. Тогда он взял карту и, протянув, коснулся ножа. Постепенно, миллиметр за миллиметром, он с помощью карты придвигал его к себе. Наконец сумел схватить нож, карту выпустил, и она осталась висеть в воздухе. Он просунул нож лезвием вверх, под веревку, стягивающую его левую руку. Сильно надавил на веревку, но никакого эффекта. Тогда он переложил часы в левую руку — теперь можно было быстро ими манипулировать. Нажал на головку, а когда серебряная стрелка прыжком вернулась на место, опять повернул. В момент реальности он услышал фрагмент слова, произносимого Рене, и почувствовал, что высвободилась левая рука. Сейчас нож был в двух футах над его головой, веревка разрезана, концы ее разошлись. Положив часы на колени, он снял петлю с шеи, морщась от боли. Снова взяв нож, повторил своеобразную процедуру разрезания веревки чуть повыше коленей. Перед тем как нажать большим пальцем на головку часов, посмотрел на Рене и Рауля. У обоих грубые черты лица начали складываться в выражение изумления. Поднявшись, он прошел по комнате, чувствуя знакомую уже инерцию одежды, ботинки почти сразу же снял, слишком тяжело было их тащить. По обе стороны камина стояли тяжелые цветочные горшки с землей и пересохшими остатками давно погибших растений. С большими усилиями Кирби поместил их в воздухе примерно в семи дюймах над головой у обоих матросов.

Нельзя, подумал он, вдруг исчезнуть на глазах у двух свидетелей. Он сел обратно в кресло и только тогда вернул стрелку на место. Его ботинки упали на пол. Карта, трепыхнувшись в воздухе, мягко опустилась на стол. Нож глубоко впился в кипарисовую балку на потолке. Горшки разбились о толстые черепа. Рене свалился боком на кушетку. Рауль медленно наклонился вперед и ударился лбом о столик.

Убедившись, что оба дышат, Кирби связал их в точности так же, как был связан сам. Сделал он это в реальном времени, где материалы были не такими упрямыми.

Уилма, в просторном халате, лежала на кровати лицом вниз. Она ритмично похрапывала. После десятиминутных попыток разбудить ее он понял, что это безнадежное занятие. Но убрать ее из этого дома было необходимо. Переодевая девушку, он старался не глазеть на тело больше необходимого. В отличие от Бонни Ли и той девушки на пляже Уилма носила чрезвычайно практичное белье.

Не сумев причесать растрепавшиеся волосы, он отыскал в ящиках шкафа яркий шарф и обмотал им голову Уилмы, завязав под подбородком. Он заметил, что кто-то наступил на ее очки, оправа погнулась, обе линзы раскрошились. Это место было небезопасным, но он никак не мог придумать, куда же им деваться. Во всяком случае, понадобятся деньги. Рене зашевелился, когда Кирби вытаскивал деньги из его карманов. Он открыл глаза, тряхнул головой, поморщился.

— Как тебе это удалось? — едва слышно проговорил он.

— Мне помогали. Рене закрыл глаза.

— Похоже, тебе всегда помогают, когда нужно. Остальные деньги и ключи от взятой напрокат машины

Кирби нашел в карманах Рауля. Он так ине проснулся.

Кирби взгромоздил Уилму себе на левое плечо, обхватив рукой за ноги. Когда он шел с ней в гостиную, ему послышался какой-то шум. Кирби сунул руку в карман и сделал мир красным, чтобы можно было без опасений проверить ситуацию. Он оставил Уилму висеть в воздухе и вышел из дома. Ничего тревожного не заметил. «Санбим» стоял на подъездной дорожке, ключ торчал в замке зажигания. Он вернулся к Уилме, подставил под нее плечо и переключил часы.