А тут еще ноги никак не могли найти опору. Он висел на руках, цепляясь за камни окровавленными пальцами, а вертолет наскакивал на него, как чудовищная бабочка. Ка–ранг! Тупой удар, резкий визг осколков камня и расплавленных кусочков пули, впившихся ему в щеки. Он посмотрел на камни внизу — до них было футов сто. Пот заливал глаза, и он с трудом мог разглядеть пышное хвойное дерево, верхние ветки которого были всего в десяти футах от его ног. Может быть, в пятнадцати или двадцати, это трудно было определить на глаз.
Вертолет завис рядом с ним, струи воздуха от лопастей били в лицо. Рэмбо нацелил тело на верхушку дерева и разжал руки. Он падал долго, невероятно долго, но наконец, пробил крону и застрял между толстой веткой и стволом.
Удар его ошеломил.
Он даже дышать по–настоящему не мог. Судорожно раскрывал рот, кривился от боли — болели грудь и спина. Ему казалось, что его ранила пуля.
Но пулевого ранения не было. Грохот вертолета над головой и пробившая густую крону дерева пуля заставили его выйти из оцепенения. Он лежал довольно высоко на дереве. Винтовка по–прежнему была засунута между ремнем и брюками, но от удара сбилась на бок. Он потянул ее, она не поддалась. А наверху кружил вертолет, готовясь к новому выстрелу. Рэмбо сильно дернул винтовку, и она высвободилась. От этого резкого движения ветка, на которой он сидел, закачалась. Он потерял равновесие, заскользил бедром по жесткой коре и с трудом зацепился рукой за верхнюю ветку. Она треснула, и он перестал дышать. Если ветка сломается, падать ему очень далеко. Ветка треснула еще раз, потом все стихло, и он снова стал дышать.
Но звук вертолета стал теперь иным. Ровным. Пилот сообразил, в чем дело, и завис над ним. Рэмбо не знал, видно ли его сквозь хвою, но это не имело значения. Рано или поздно в него попадут даже вслепую. Он поспешно раздвинул ветки, высматривая вертолет.
Напротив него. Примерно на расстоянии с обычный дом. Стрелок высунул голову из кабины. Рэмбо отчетливо видел его круглое лицо с большим носом. Полицейский готовился к следующему выстрелу. Одного взгляда ему вполне достаточно. Он положил одним движением дуло винтовки на ветвь над головой и прицелился в круглое лицо, в кончик носа.
Легкое прикосновение к спусковому крючку. Попадание точно в цель.
Полицейский машинально прижал руки к изуродованному лицу. Он умер сразу, даже не успев вскрикнуть. Пилот еще мгновение удерживал вертолет на одном месте, словно ничего не случилось, потом до него дошло, что кабина вся забрызгана кровью и мозговой тканью, и что у его партнера исчезла верхняя часть черепа. Рэмбо видел, как он в ужасе смотрит на кровь, залившую его рубашку и брюки. Глаза у пилота полезли на лоб, он схватился одной рукой за пристежной ремень, другой — за рычаг управления, и нырнул на пол.
Рэмбо попытался поймать его на мушку. Сейчас он не видел пилота, но довольно хорошо представлял, в каком месте он съежился на полу, и прицелился в эту часть пола. Но тут вертолет качнуло к краю обрыва, и он задел за что–то хвостом. Рэмбо показалось, что он расслышал сквозь рев мотора резкий металлический треск, но не был в этом уверен. Казалось, вертолет завис там навечно, как вдруг он перевернулся кверху брюхом и рухнул вниз: грохот, визг металла, хруст ломающихся лопастей, тупой удар внизу, взрыв и ослепительный шар огня. Осколки металла пронизали крону дерева, потом все стихло.
Рэмбо уже карабкался вниз по стволу дерева. Собаки лаяли громче, яростнее — вероятно, уже преодолели баррикаду и выбежали на гребень. Рэмбо не мог понять, как Тислу и его людям удалось взобраться так быстро. Валун должен был отнять у преследователей больше времени. Он крепко сжимал винтовку, протискиваясь вниз между веток и почти не замечая, что иголки колют ему лицо. Болела грудь от падения на дерево — похоже несколько ребер треснули или сломались, но сейчас ему некогда об этом думать. Собаки лаяли совсем близко, и ему пришлось поторопиться. В двадцати футах от земли он обнаружил, что дальше спускаться нельзя: кончились ветки. Прыгать. Иначе никак. Он мрачно улыбнулся: именно этому его учили когда–то, он в течение нескольких недель прыгал с башен в парашютной школе. Зажав в одной руке винтовку, он обхватил другой самую нижнюю ветку, повис, потом отпустил руку и упал. Приземлился идеально. Колени согнулись как нужно, тело обмякло, он мягко прокатился и вскочил на ноги — как делал это тысячи раз. И только через несколько минут, когда бежал по камням, ощутил, что боль в груди стала сильнее. Намного сильнее. Черт возьми, так можно и проиграть.