Когда телетайп умолк, наступила мертвая тишина. По носу Джо Холлоуэя скатилась большая капля, повисела немного на кончике и свалилась на телетайпную ленту. Если бы Джо не вернулся недавно с дождя, оператор телетайпа поклялся бы, что это слеза.
19 ноября 1970
«Дорогой Джей!
Дела в последнее время идут весьма оживленно, и я не мог написать тебе раньше, но я надеюсь, ты понимаешь, что думаем мы о тебе здесь, в Линденвальде, часто.
В течение двух ближайших недель мой друг будет проезжать через Альбукерк. Я попросил его, чтобы он заглянул к тебе. Он незнаком с Юго-Западом, поэтому хорошо, если бы ты ему помог.
В Линденвальде прекрасная погода, листья окрашиваются по-осеннему. Нам тебя не хватает, мы думаем о тебе часто и всегда с глубокой симпатией.
С наилучшими пожеланиями,
По ночам Синг-стрит в Карсбаде была мрачновата — если не сказать больше.
Джей проходил этой улицей много раз, направляясь в отель «Редженси» и обратно. Сейчас, как обычно, информатор на мгновение встретился с ним взглядом, когда он вошел в фойе. Старший портье быстро отвернулся и потер лоб левой рукой. В 707-м номере никого нет. Это хорошо. Он уже в начале вечера получил три «сеанса», и продолжать не хотелось. К тому же на него навалилось много работы. Боба О’Рурка вызвали в Вашингтон. Это явление было не из ряда вон. До очередной «внутренней инспекции» оставалось еще несколько месяцев. Он уехал во второй половине дня, оставив кучу наспех высказанных поручений и кучу просроченных дел.
Среди самых зловещих были материалы по ограблению банков в разных местах, от Карсбада до Эль-Пасо, два дела о краже государственной собственности на военно-воздушной базе Холломанг и заявление с полигона Уайт-Сэндз о пропаже чертежей парашюта, который разрабатывался в рамках правительственной программы по управляемым баллистическим ракетам. С не меньшим волнением О’Рурк оставил Джею и свою «одомашненную» служебную машину.
Вернувшись к себе, Джей некоторое время работал с документами. Около часу ночи лег спать. Сон не шел. Наконец Джей забылся.
Разбудил его резкий, короткий звук из фойе.
Прошло несколько секунд, и с улицы донесся едва слышный стон. В тишине комнаты он показался жутким, словно из могилы. Джей подтянул повыше одеяло и закрыл глаза. Он стал утешать себя мыслью, что у него просто разыгралось воображение. Но тут колыхнулась занавеска на окне, прямо у него перед глазами. Кто-то открыл входную дверь.
Джей быстро сел и нащупал на ночном столике револьвер. Металл приятно холодил руку. Он чуть встряхнул револьвер, прислушиваясь к легкому звяканью патронов в барабане — заряжен.
— Вам это не понадобится, Вон Влак! — Голос был приятный, почти дружелюбный, он доносился из-за двери.
Джей молча наблюдал, как в проеме обрисовались два силуэта.
— Уберите револьвер, Вон Влак. У меня сообщение из Найравилла. Меня зовут Эверетт Ривз. — Судя по телосложению и голосу, этот человек мог быть тем светловолосым мужчиной, который говорил с ним из машины — по вечерам, еще когда он учился.
Джей несколько секунд сидел неподвижно. Потом медленно, с неохотой положил револьвер обратно на туалетный столик.
— Вы не могли бы включить свет? Кнопка вон там. — Голос его звучал хрипло и как бы издалека.
— Пусть будет темно, Эверетт. — Эти слова прозвучали быстро, импульсивно, произнес их второй человек у входа, а голос был сначала очень похож на женский, но тут же понизился и теперь больше напоминал мужской.
— Извините, Вон Влак, придется говорить в темноте, — сказал первый. — Да и пробудем мы здесь очень недолго. У нас для вас задание. Слушайте очень внимательно. Прогонка будет только одна. Если что-нибудь не поймете, прервите меня. Среди дел, которые оставил вам О’Рурк, есть связанное с исчезновением чертежей на полигоне Уайт-Сэндз. Эти чертежи имеют отношение к баллистической программе. Их затеряли специально, чтобы дать нам доступ к секретным лабораториям, где работают ракетчики. Вы вступите в контакт с полковником Бладуортом — он там командует — в среду утром. Полковник передаст вас майору Литлфилду, который ведает вопросами безопасности. Майор, вероятно, отведет вас в лаборатории, где вы и будете проводить следствие. Если по какой-то причине он этого не сделает, вы должны тактично попросить встречи с теми, кто имеет доступ к чертежам. В лаборатории вы должны установить контакт с Францем Остермейером, это один из ученых. Во всем здании будет только шесть человек. Остермейер работает в первой комнате справа. Узнаете вы его без труда. Он высокий, волосы светлые, носит очки. Остермейер будет ждать вас в одиннадцать тридцать. Увидев вас, снимет левой рукой очки и положит их в нагрудный карман. Ну, вы пока следите за моей мыслью?
— Я все понял, — сказал Джей.
— О’кей. У Остермейера будет при себе логарифмическая линейка, она выглядит как любая другая логарифмическая линейка, только чуть-чуть потолще. В подходящий момент он передаст эту линейку вам. Теперь слушайте внимательно. Это очень важно. Логарифмическая линейка содержит бесценную информацию. Если вам покажется, что вас подозревают и могут забрать линейку, бросьте ее на землю. Она взорвется. Старайтесь не трясти ее и не подвергав ударам — по понятным причинам. Вскоре мы заберем у вас эту линейку. Ну, есть вопросы? Задание относительно простое.
— Я бы не назвал его простым, — сказал Джей. Его раздражала ироничная манера этого человека, но еще больше — смысл предстоящей операции. — Это ведь одна из сверхсекретных баз в стране, и передать оттуда информацию не так-то просто.
— Не забывайте, — проговорил голос с некоторым раздражением, — что вы — вполне законный агент ФБР, имеющий доступ к совершенно секретным документам и установкам. Вы сможете передвигаться с большой степенью свободы.
— А если у меня возникнут какие-то проблемы? Как я могу с вами связаться?
— Не беспокойтесь. Если столкнетесь с неприятностями, мы узнаем об этом одновременно с вами.
Ривз направился к двери.
— Одну секунду, — окликнул его Джей. — Что с этой логарифмической линейкой? Если мне придется ее взорвать — насколько мощный будет взрыв?
Силуэты на мгновение задержались у выхода.
— Достаточно мощный, — проговорил не то женский, не то мужской голос.
— Чертежи? Пропали? Вот как! Ну, это по части майора Литлфилда… Вы же на самом деле сомневаетесь, что они пропали, а? Я хочу сказать, вы же знаете ученых, Вон Влак. Невероятно, в той лаборатории собрались самые рассеянные люди Северной Америки. Вы же не думаете, что могло быть еще что-то, а? Ну, шпионаж, саботаж и прочая гадость? Наверное, засунули не туда, вот и все… Вы согласны?
Командир был жизнерадостный человек с низким зычным голосом, и если он смеялся — а это случалось весьма часто, — стекла в кабинете дрожали.
— Когда я думаю, сколько мы тратим здесь денег на безопасность, — продолжал полковник, — мне кажется бессмысленным, если кто-нибудь не попытается что-нибудь украсть.
— Можно посмотреть на это и так, полковник, — ответил Джей. — Но я склонен согласиться с вашей первой теорией — кто-то положил чертежи не туда. Вероятно, рутинный расспрос сотрудников лаборатории все прояснит.
— Да, конечно, вы правы, — согласился полковник с некоторым разочарованием. — Давайте пройдем к Литлфилду. Я хотел бы участвовать во всем вместе с вами.
— Сколько на ваших часах, полковник? — спросил Джей, когда они шли по залитому солнцем дворику. Он думал о предстоящей встрече.
— Одиннадцать десять… Это вон в том здании. Кстати, я вот что хотел сказать. Не обращайте внимания на Пита Литлфилда. Он излишне эмоционален. И не любит этих немецких ученых, которые здесь работают. Сами почувствуете, но вообще-то он безобидный.