— Никаких. Замкнулся с видом оскорбленного в лучших чувствах. Даже не соизволил ответить на предъявленные, гм… лично мной обвинения.
— В его ли стиле колотить Тэлбота головой о стену? Способен ли человек столь высокой профессиональной выучки, как Тернбул, к тому же еще и обладающий незаурядным умом, совершить такой ляп? Уж кто-кто, а он бы знал, что ему не выкрутиться. Конечно, он вполне мог выйти из себя и броситься с кулаками на Тэлбота, но, вряд ли потерял бы рассудок. Тернбул же детектив. И этим гордится. — Роджер вскочил, оттолкнув от себя стул, и быстро заходил по комнате. — У меня никак не укладывается в голове, что Тернбул в силу каких-то личных причин может не произвести арест преступника. Будь он уверен в том, что Риджина Хауорд — убийца, он бы обязательно предъявил ей обвинение, несмотря на все свои пылкие чувства к ней. Избить Тэлбота он мог, но что касается всего остального, то я в это верить отказываюсь.
Чэтуорт все еще сидел на углу стола.
— Понятно. Ты хочешь сказать, у него огромная сила воли и он не способен до такой степени потерять над собой контроль. Но, черт побери, чем тогда объяснить, что его одежда в крови, под ногтями тоже обнаружена запекшаяся кровь, а на правом предплечье…
— Знаю, знаю, — перебил шефа Роджер. — И сам все время прокручиваю это в голове. Интересно, а Дикерсон не околачивался сегодня возле дома Хауордов? Тернбул вполне мог нокаутировать Тэлбота и смыться, а кто-то другой довершил начатое. Одно можно сказать с уверенностью — Тернбул не убийца. Наша ошибка заключается в том, что, упрятав Риджину в надежном месте, мы перестали наблюдать за домом Хауордов. — Роджер как бы размышлял вслух. — Да, нам известно, что там был Тернбул, но ведь там вполне мог оказаться кто-то еще…
Неожиданно он замолчал.
Чэтуорт и все остальные затаили дыхание.
— У нас есть свидетель, которого мы еще не задействовали, ибо боялись, как бы волнения не повредили ее здоровью, — продолжал свои рассуждения Роджер. — Я имею в виду миссис Хауорд. Ведь это она подняла тревогу. Потом миссис Хауорд лишилась чувств, и я не смог ее допросить. Мы вообще ее не допрашивали — задали всего несколько вопросов чисто формального характера. Я считаю, сэр, миссис Хауорд следует по-настоящему допросить. — Роджер оживился, заблестели глаза. Однако коллеги знали, что он высказал вслух далеко не все. — Ее с Дикерсоном связывает старая дружба, и она вполне может что-то от нас скрывать. Мне стоит отправиться к ней прямо сейчас, только сперва нужно проконсультироваться с ее врачом, под силу ли ей подобное испытание. Думаю, нам нужно во что бы то ни стало настоять на свидании с миссис Хауорд. А если врач захочет, то, ради Бога, пусть присутствует при нашей беседе.
Чэтуорт взирал на Роджера с восхищением.
— Хорошо, Роджер. Я это организую.
— Благодарю вас. — Роджер подошел к вешалке и взял шляпу. — Буду ждать вашего сигнала, сэр.
Он вышел из кабинета и спустился вниз. Его машину охранял молоденький сержант. Обменявшись с ним несколькими ничего не значащими репликами, Роджер сел за руль.
Было прохладно и звездно. Поток транспорта значительно уменьшился. Роджер свернул на Оксфорд-стрит и вскоре был у дома Риджины.
Когда он вылез из машины, его приветствовали полицейские, возобновившие охрану дома.
Через десять минут Чэтуорт сообщил, что доктор миссис Хауорд скоро подъедет к Джеймсонам.
Роджер поджидал ее на улице.
Доктор — это была грузная пожилая женщина — держала себя настороженно, но в то же время искренне хотела помочь.
— Миссис Джеймсон, как здоровье миссис Хауорд?
— Она спит, — отвечала соседка. — Мне бы очень не хотелось ее будить. Но если вы, доктор, не возражаете…
— Мы не будем ее расстраивать, — пообещала доктор. — Если я не ошибаюсь, она в этой комнате, верно?
Доктор приоткрыла дверь, переступила через порог, но вдруг остановилась и вскрикнула. Роджер от неожиданности налетел на нее и чуть было не сшиб с ног. Внутри у него все похолодело. Оттолкнув ее, он ринулся вперед…
Комната была пуста, выходящее на улицу окно — открыто.
Роджер отдал приказ объявить всеобщий розыск миссис Хауорд.
Потом он вернулся в дом.
— О Господи, как я за нее переживаю! — жаловалась седовласая соседка. — Ведь ей никак нельзя выходить на улицу одной, а она так и норовит удрать. Боюсь…
— И часто она уходит тайком? — спросил Роджер.
— За последнее время это случалось несколько раз, — ответила соседка. — Несколько дней назад я так перенервничала, но Джине все равно не сказала — девочка очень переживает за мать. Ужас один.