— Нет.
— Но почему ты отказываешься?
— А ты и в самом деле Рафаил? Соблазняешь меня, точно демон-искуситель. Может ты Асмодей, Астарот, Бельфегор? Признайся!
— Я Рафаил, а вот ты Базилиус.
Каннингэм задумывается, но от усталости не может сосредоточиться.
Надо же, ангел! Базилиус. А почему бы и нет? Вот так, в ненастный осенний вечер приезжаешь с больной головой из кретинской компании, а тебе объявляют, что ты ангел, да еще причисленный к высшему лику. А может так лучше? Почему бы не попробовать, черт побери?
— Ладно, — соглашается он, — пусть я буду Базилиус.
Он нажимает на клавиши и связывается с компьютером Министерства обороны. Еще несколько нажатий на клавиши, и он посылает сигнал, имитирующий начало боевых действий компьютерам на советской стороне. Для верности. Пусть обе стороны получат этот сигнал. У этой планеты остается шесть минут мирной жизни. Шесть минут жизни вообще. Нет, он допустит ошибки. Сигнал будет принят. Все-таки специалист Каннингэм первоклассный.
Немногие знают программирование так, как он.
Перед ним снова является Рафаил.
— Пока еще есть время, вызови Базилиуса. Ты должен посмотреть на себя со стороны.
— Ну, конечно. Что я должен наорать?
Каннингэм начинает набор.
Явись, Базилиус! Мы с тобой одно целое!
Каннингэм с изумлением вглядывается в экран, а часы продолжают отсчитывать последние минуты этого мира.
Перевела с английского Наталья Иванова
Микки Спиллейн
ЛИКВИДАТОР
Дружелюбного вида господин аккуратном темно-сером костюме был профессиональным убийцей, но, как и всякий уважающий себя хищник-профессионал, умел прекрасно маскироваться — прямо таки в меру удачливый бизнесмен, снимающий офискаком-нибудь манхэттенском небоскребе на одном из последних его этажей, недоступных для миазмов и шума современных городских улиц.
Выглядел он не старше пятидесяти, а внешность имел самую что ни на есть обыкновенную. Ничто в его походке, манере говорить или движениях не вызывало подозрений. Вы непременно доверились бы этому джентльмену, который, судя по его облику, вряд ли роптал на свою судьбу.
Что и говорить, замаскировался он безукоризненно и выглядел вполне естественно. Господин этот и в самом деле имел контору, хотя и не в Манхэттене, и действительно не жаловался на судьбу. Рудольф Лесс полагал даже, что у него есть все основания быть довольным своей жизнью, особенно теми ее периодами, когда он занимался делом, а как раз теперь ему предстояла очередная работенка.
Наверху находился человек, которого Рудольф подрядился убить; по существующим расценкам эта смерть должна принести Рудольфу Лессу ни много ни мало десять тысяч баксов, которые он решил израсходовать на тайные развлечения, коим предавался и своем специально оборудованном летнем коттедже на Лонг-Айленде. При мысли об этом он улыбнулся и почувствовал во всех членах легкий трепет предощущения ожидавших его удовольствий Каких только удивительных штучек не вытворяют ни женщины, если их как следует подучить… или заставить, подумалось ему.
Да, дела у него идут как по маслу. Лишь весьма немногие — избранные — знают об истинном характере промысла, которым он занимается, о месте Рудольфа Лесса в жизни. Посредством этих избранных к его услугам имеют возможность прибегнут), и непосвященные, да как еще прибегают!
Сколько уже раз? Сорок шесть? Или, может, сорок вемь? Теперь трудно сказать наверняка. Он когда-то было началзаписи, но, как это случается в любом бизнесе, таблицыбыстро до смерти наскучили ему. Да и что проку вспоминать прошлое, куда как приятнее думать о будущем.
Бизнес у него ничуть не хуже, чем других, аЛесс — лучший из лучших среди тех, кто промышляет этим занятием. На этот счет двух мнений быть можетшвейцару — так требовала его маскировка — и тотулыбкой). Много раз читал он в газетах о своей работе. Как при вило, полиция либо оставалась в недоумении, либо арестовывали кого-то другого. Он улыбнулся про себя, вспомнив о техпридурках, которых уже поджарили из-за него на электрическом стуле. Вот уж полетели бы головы у начальства, всплывинаружу! Впрочем, казненные были всего-навсего дешевой шпаной, и судебная ошибка, допущенная по отношению к ним, фактически обернулась благодеянием для общества, ускорив то, что рано или поздно все равно должно было произойти.