Они отправились к Шаху. Тот жил в тихой однокомнатной квартире на зеленой Краснокаменной улице.
— Сейчас устроим мальчишник. Ты в форме?
Игорь хмуро кивнул.
Шах сел на телефон и уже через минуту давал указания:
— Лада, девочка, я тебя жду. Лады? И чтобы быстро. У меня в гостях старый кореш. Что? Нет, Галку сюда тащить не надо. Без нее обойдемся.
Лада — статная девица с пышной копной волос, рассыпанных по плечам как у модели с рекламы нового шампуня, с крепкими ногами и могучими бедрами, влетела в квартиру, сразу заполнив ее биохимией — легким возбуждающим запахом женского пота.
Шах, по хозяйски гостеприимно, выставил на стол бутылку водки, открыл банку шпротов, нарезал крупными кусками черный хлеб.
— Долбанем? По маленькой?
Игорь отрицательно покачал головой. С водки его дико тошнило.
— Может, нюхнуть хочешь?
— Как? — Игорь к дури еще не успел приобщиться и потому отнесся к предложению с опаской. — Мне плохо не будет?
— Твое дело. — Шах не пытался настаивать. — А вот мы с Ладой такой шанс не пропустим. Верно, крошка?
Крошка» вожделенно облизнулась.
Урок не был долгим. Игорь втянул носом в обе ноздри предложенный ему порошок. Он ожидал, что мгновенно окажется в каком-то ином, потустороннем мире, но ничего не случилось.
Он успокоился — все разговоры о страшной силе наркотиков показались пустой трепотней. Игорь сидел, слушая музыку, которая истекала из стереомагнитофона и вдруг заметил, что мир вокруг стал вдруг теплее, окрасился в более приятные тона, нежели те, которые доминировали в нем некоторое время назад. Захотелось шутить и смеяться. Неужели вот так легко и просто) избавиться от душевной тоски и боли?
Он с интересом посмотрел на Ладу. Та сидела на диване, заложив ногу на ногу. И без того короткий подол платья задрался до предела, открыв на обозрение тугие плотные ляжки.
Шах проследил за взглядом Игоря и понимающе улыбнулся.
— Нравится? Деваха что надо — плоть с огоньком…
Он повернулся к Ладе, быстрым движением языка облизал синеватые губы. Небрежно махнул в ее сторону кистью руки.
— Раздевайся.
— Как это?
Что-то не сработало в головке у Лады, и она не поняла, чего от нее требуют.
— Ты что, дура? — Шах посуровел. — Делай стриптиз.
— Захар, — было видно, что Лада не возмутилась, просто ей не очень хотелось двигаться, — может не надо?
Шах поглядел на Игоря. Снова облизал губы. Спросил ехидно:
— Может, и в самом деле не надо? Как ты считаешь?
— Все равно, — Игорь пожал плечами.
Шах так и взвился.
— А мне не все равно! Если сказано, значит должно быть сделано. Раздевайся! А ты, Игорь, включи бандуру погромче. Пусть чешет под музыку.
Он посмотрел на Ладу со злым прищуром.
— Если не хочешь — уходи. Я тебе только врежу на прощание.
Игорь добавил громкости магнитофону. В уши глухим звоном ворвался тяжелый рок.
— Давай, сучка!
Шах уселся на диване поудобнее, заложил руки за голову и приготовился наблюдать.
Расставив ноги, опустив голову, Лада подхватила подол и потянула вверх розовое полотняное платье. Игорь расширившимися глазами смотрел на происходившее. Странное дело, он не раз видел как раздевались девчата на пляже, как снимали с себя платья женщины, но там все укладывалось в рамки нормальных отношений и воспринималось как дело обычное, заурядное. Здесь, едва Лада подняла подол, возникло ощущение, что в происходившем заключено нечто порочное, и это действие возбуждало темные чувства.
Сперва Игорь увидел толстые ноги с красными коленями, потом обнажились мясистые ляжки. Платье поднялось до пояса и открылись белые тонкие трусики, сквозь которые просвечивал темный треугольник волос.
Растрепав и без того сумбурную прическу, Лада сдернула с головы платье. Скомкала его и прижала к не по-девичьи мощной груди, которую прикрывал простенький полотняный бюстгальтер.
— Чо не танцуешь?
Шах не смягчился, а как показалось Игорю, даже ожесточился сильнее.
Лада затопталась на месте, явно не попадая в такт музыке.
— Положь платье. Брось его к черту! И сними цицкутник!
— Ты что? — Лада явно не поняла команды.
— Цицки открой, дура!
Лада завела руку за спину и стала нащупывать застежку. Она двигалась медленно, словно во сне.
Игорь потрясенно следил за происходившим. То, что он видел на телеэкране, когда показывали стриптиз, не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило на яву. И особенно его потрясло то, с каким послушанием Лада исполняла команды Шаха. Она явно боялась его — и те робкие попытки сопротивления, которые она оказывала, объяснялись скорее всего остатками стыдливости, убить которую в человеке бывает труднее, нежели воспитать.