Стас попробовал через замочные скважины разглядеть, что делается за запретными дверями, но ничего не увидел. Зато обнаружил, что скважины эти у дверей разные: у левой — горизонтальная, у центральной — мантикоровой — вертикальная, у правой — крестообразная.
Ну и что?
Горизонтальная линия при наложении на вертикальную образует крест. Значит, вначале он должен проникнуть за левую дверь, где, охраняемый драконом или Медузой Горгоной, за стеной огня или на дне бездонного колодца лежит — если лежит— ключ от двери правой.
Стас был так голоден, что ни о чем, кроме еды, уже не мог думать. Горизонталь, вертикаль — все равно, лишь бы добыть что-нибудь съестное.
На глаза Стасу попалось жало, срезанное с хвоста мантикора. К сожалению, совершенно несъедобное.
А что, если…
Стас пошевелил жало лезвием меча.
Не дергается. Но, может быть, оно ядовитое? Защитят ли от яда перчатки? Лучше все-таки не касаться шипов.
Стас бережно поднял ошметок хвоста, подошел к правой двери. Шипы точно вошли в замочную скважину. Он осторожно повернул ''Ключ», замок громко щелкнул. Стас дернулся, как ужаленный. Но из-за двери никто не выскочил, не выпрыгнул, и клочки усталого и голодного Стаса не полетели по заулочкам.
Он осторожно потянул дверь на себя и заглянул в щель. Ничто, кроме небольшого коридорчика, освещенного двумя фактами, Стас не увидел и, осмелев, переступил порог.
Коридорчик был проходным. Кроме двери в противоположном его торце, Стас обнаружил еще одну, с левой стороны. Украшала эту дверь чеканка с изображением котла и огня под ним.
Здешняя кухня, значит. Наконец-то. Интересно, что у них сегодня на обед?
К счастью, никаких головоломок для того, чтобы попасть на кухню, разгадывать не пришлось: дверь открывалась простым поворотом ручки, имевшей форму все той же кошачьей лапы.
Первое, что бросилось Стасу в глаза, когда он открыл заветную дверь, был огромный камин, над огнем которого действительно висел на цепях внушительных размеров котел. Рядом на низенькой табуреточке сидел здоровенный мужик двухметрового, не ниже, роста, голый по пояс, и деловито точил друг об дружку два длинных кривых ножа. Грудь его была не просто волосатой, но прямо-таки каракулевой, как у породистой овцы.
— А вот и обед подоспел, — весело сообщил мужик Стасу.
Стас принюхался. Ничем съестным на кухне не пахло. В котел, видимо, только что залили воду. Может быть, для начала бутерброды дадут?
— И что сегодня на обед? — поинтересовался Стас, переступая низкий порожек, но на всякий случай держась поближе к двери.
— Глупый молочный стасенок в томатном соусе, — ухмыльнулся мужик, вставая, и вдруг бросился на Стаса, норовя воткнуть ему в живот один из кривых ножей.
Ноги сами вынесли Стаса в коридорчик. Не оглядываясь, он отмахнулся от людоеда мечом, но, неловко зацепившись им за косяк двери, лишился своего единственного оружия.
— Врешь, не уйдешь! — гаркнул людоед, как показалось Стасу, над самым его ухом.
Возвращаться за мечом было бы самоубийством. Бежать обратно в холл, из которого так трудно оказалось найти выход — глупо, там людоед сцапал бы его в три секунды. Оставалось уповать на то, что дверь, расположенная в дальнем торце коридорчика, окажется незапертой…
Сообразил все это Стас, уже захлопывая дверь за собой.
Ни засова, ни ключа с другой стороны двери не было.
От тяжелой поступи людоеда дрожал пол.
Из комнаты, в которую попал Стас, вели в неизвестность четыре темных коридора. Он бросился в правый полусредний.
В левой руке разгоралась боль. Скосив глаза, Стас увидел глубокую царапину, протянувшуюся от плеча до самого локтя. Людоед успел-таки зацепить его ножом. Но глубокая царапина — это гораздо лучше, чем пусть и неглубокая, но рана. Кровь из царапины не хлестала, а лишь едва сочилась.