«В любом случае ее информация может оказаться полезной, — думал Фризе. — Если я покончу с предками Антонова и за то время не найду убийцу Павлова, у меня будет убедительный предлог задержаться в архиве».
Он и представить себе не мог, как скоро ему придется этим предлогом воспользоваться.
Владимир дважды перелистал сотни страниц, исписанных неизменно красивым, даже франтоватым почерком. По воле Синода священники уезжали в разные, иногда экзотические страны, возвращались оттуда на родину, получали путевые и подъемные. Синод предписывал, разрешал, воспрещал.
Предписывал, например, изъять почтовые открытки, на которых Христос целует в лоб Льва Толстого.
Воспрещал сообщать в газетах о самоубийствах, особенно о самоубийствах учащихся.
Заботился о перенесении останков русских воинов, погибших во время освобождения Болгарии, для погребения их в Шипкинском храме.
Постепенно Фризе стал забывать, что стул у него неудобный, болит с непривычки спина и устали глаза. События, о которых упоминалось в описи, увлекли его. О некоторых хотелось узнать поподробнее, проследить за судьбой какого-нибудь отца Питирима, посланного Синодом в королевство Сиам. Но сейчас ему требовался только отец Никифор, отправленный в Нью-Йорк.
Упоминания об отце Никифоре в перечне решений Синода не было.
А Леня Павлов радостно доложил своему шефу, что нашел запись о выдаче священнику Антонову путевого пособия для поездки в Америку и заказал само архивное дело.
Во всем этом следовало внимательно разобраться.
Фриза перелистал том в третий раз и обнаружил, что в чем не хватает одного листа. 485-го. Его вырезали бритвой или очень острым ножом, под корень. Так, что при беглом осмотре пропажу листа обнаружить было невозможно. Только в том случае, если исследователь стал бы сверять нумерацию.
«Без паники!» — Владимир подавил желание тут же подойти к заведующей читальным залом и потрясти перед нею получившим увечье томом. Подумал: «Архивным кротам и особенно кротихам незачем знать о моей находке. Или о потере? Перемолвлюсь только с Таиской».
Когда без десяти шесть Генриетта, освободив свой стол от рукописных залежей, поманила его на выход, Фризе сделал вид, что занят по горло. Брюнетка, не скрывая разочарования, ушла одна. Потом ушли гурьбой студенты. Читальный зал постепенно пустел и с уходом людей становился все более унылым и неприютным.
За столами продолжали работу лишь краснощекий старик и блондинка Зинаида. Впрочем, полной уверенности, работает или дремлет дедушка, у Владимира не было.
— Завидное трудолюбие! — Зинаида Александровна остановилась рядом с Фризе. Смотрела на него с улыбкой. — Наверное, вы переключились на своих предков? Чужих с таким рвением не ищут. Идете домой?
B этом вопросе ему послышалось совсем другое: «Проводите меня до дома?»
«Что-то новенькое, — подумал Владимир. — Наступают горячие денечки».
— Да. Только сдам папки Таисии Игнатьевне. Подождете меня у подъезда!
Но блондинка посчитала, что ожидание у подъезда для нее не приемлемо. Она гордо села у ближайшего к двери столика и демонстративно заскучала. На Фризе такие демонстрации действовали как холодный душ на озябшего кота.
И разговор с Таисией Игнатьевной о выдранной странице приходилось откладывать — Фризе не хотел никого посвящать в свое открытие никого, кроме заведующей. Но и терять время было обидно. Поэтому он сказал:
— Таисия Игнатьевна, не мог бы я позвонить вам вечером?
— Я нас заинтриговала?
Владимир и рассчитывал на то, что Таиска отнесет его желание переговорить насчет далеких предков.
— Заинтриговали.
Заведующая читальным залом оторвала листок перекидного календари и написала номер телефона. Почерку нее был такой же красивый, как и у писцов Святейшего Синода.
Покидая читальный зал вместе с блондинкой, Фризе чувствовал на себе неодобрительный взгляд Таиски.
Они прошли неблизкий путь от архива до Бульваров и теперь отдыхали. Пили кофе у метро «Кропоткинская». И смотрели на возродившийся из небытия Храм Христа Спасителя.
По дороге Зинаида исподволь, ненавязчиво пыталась расспросить Фризе об Антонове. О том, зачем ему понадобилось ворошить прошлое, искать своих предков? Владимира эти расспросы насторожили. Его спутница вполне могла удовлетворить свое любопытство еще месяц назад, у его предшественника. Генриетта доложила, что блондинка с весны не вылезает из архива.