— Владимир Петрович, я смотрю, как вы сутулитесь над архивными папками, и думаю: зачем это вам, известному частному детективу, кандидату юридических наук? — Зинаида изобразила на своем красивом лице печально-снисходительную улыбку. Вечером ее глаза казались темно-зелеными, хотя он мог спорить на что угодно, что днем они были васильковые.
Фризе чуть не поперхнулся кофе. Прощай, инкогнито! Такое признание означает, что его профессия не секрет ни для кого из работающих в архиве.
Наверное, Зинаида догадалась о том, что ее сообщение не вызвало у Фризе энтузиазма:
— Думаю, что в архиве никто не знает о вашей профессии. Уголовщина в газетах — мое хобби. Читаю их с ножницами в руках. Работаю над книгой «Уголовная хроника. День за днем. 1905 и 1995». Нечто похожее на «Сравнительные жизнеописания» у Плутарха. Фамилия Фризе попалась мне не меньше пяти раз. Это интересно?
— Все, что вы сейчас мне поведали, интересно.
Она рассмеялась. Смех у Зинаиды был веселым и искренним.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, господин хороший, — сказала Зинаида отсмеявшись.
— У обвиняемого нет аргументов в свою защиту. — Фризе поднял руки. — Мы будем гулять всю ночь напропалую или прикажете доставить вас домой?
По-моему, домой вы доставляете Генриетту. Шучу. Как-нибудь в другой раз, Владимир Петрович. — Она встала, быстро наклонилась и поцеловала Фризе в щеку. И легкими быстрыми шагами направилась к входу в метро.
«Что ж! Поеду на дачу, — подумал Фризе, провожая взглядом Зинаиду до тех пор, пока она не скрылась за прозрачными дверями метро. — Очищу легкие от бумажной пыли прошлого века. И выкупаюсь. Смою грехи».
Он позвонил домой. На всякий случай. Длинные гудки. Его любимая девушка Юля собиралась сегодня провести вечер у матери.
«Позвоню с дачи», — решил Владимир. И, не заезжая домой, отправился на Николину Гору.
— А теперь, старичок, двинемся ко мне! — Роман Савельев, известие в городе шоумен и сосед Фризе по даче, цепко ухватил Владимира за рукав рубашки. — Выпьем по лампадке «Московской» и возьмемся за пиво.
Спорить с Романом было бесполезно. Если у него возникла идея — важно какая: открыть казино, организовать кинофестиваль или устроить пирушку, — он осуществлял ее с завидной энергией.
Фризе смирился:
— Ладно, буржуй! Но только на полчасика.
— На полчасика! — Савельев заливисто и громко хохотнул. Проходившая мимо них по берегу молодая купальщица вздрогнула и обернулась.
— Не бойся, милая! Это меня приятель-сыщик так насмешил.
Наверное, девушка узнала шоумена — не проходило недели, чтобы он не мелькнул на экране телевизора, — и, оправившись от испуга, робко улыбнулась. Другие купальщики тоже поглядывали на приятелей с любопытством.
День выдался необычно жаркий. И обитатели Николиной Горы, приехавшие на свои дачи из душной Москвы, до позднего вечера смывали в реке столичную пыль и наслаждались прохладой. От нагревшейся за день воды поднимался пар. Легкий ветерок относил его к противоположному берегу и смешивал с белым клочковатым туманом.
Фризе и Савельев встретились здесь, на берегу, и накупались вдоволь до «гусиной кожи». А теперь совместное купание грозило закончиться долгим застольем.
Они стали медленно подниматься от реки в гору. К поселку. В домах уже засветились первые огоньки. Остро пахло картофельной ботвой, свежим сеном. И даже шашлыком.
Через чугунную калитку в высоком кирпичном заборе они вошли на участок. Две собаки — огромная черная догиня Нюрка и замурзанная пыльная болонка Ярд — с лаем кинулись к Савельеву. Догиня бестолкова прыгала вокруг хозяина, а Ярд с урчанием хватал его за пятки.
— Ну что, милые, соскучились?! Думали, что Ромка вас покинул? — Савельев потрепал собак. Каждой досталось ласк поровну. Фризе уже знал, что собаки очень ревнивые и бурно переживают, если кому-то уделят внимания побольше.
В стороне от дома молодые люди в немыслимо пестрых одеждах готовили на мангале шашлыки.
— Дуся! — крикнул Савельев так громко, что где-то за рекой отозвалосб эхо. — Собаки накормлены?
— Кормлены! — отозвался недовольный голос с ярко освещенной веранды.
— О! — Роман многозначительно взглянул на Фризе. — Дуся не в духе.