— Да где же я их возьму? — в отчаянии закричал Игорь.
— А ты у тёлки своей спроси, пусть она тебе подскажет, где кассеты, которые у них на даче лежали.
— Но она же совсем ребёнком была, когда родителей убили. Откуда ей знать?
— А пусть она у дедульки своего спросит. Он-то, небось, не ребёнком был, когда сына с невесткой убивал. Короче, звёздочка, действуй, а я тебе позванивать буду время от времени. Не достанешь кассеты кровью и слезами умоешься, это я тебе обещаю.
Первой мыслью Вильданова было, как обычно, броситься к Зотову. За все годы, что они были вместе, так происходило всегда. Зотов решал все проблемы, как бы трудны они ни были, и буквально водил своего подопечного за ручку, дабы тот не споткнулся на жизненных ухабах. Игорь был не в состоянии принять даже простейшее решение, настолько он привык полагаться на наставника. Но в этот раз что-то в нём взыграло. Не то самолюбие (что вполне уважаемо), не то гонор дурацкий (что достойно самой резкой критики), только отчего-то не захотел он Зотова посвящать в свои трудности. И дело было вовсе не в стыдливости, отнюдь, Вячеслав Олегович прекрасно знал о дачных развлечениях Игоря, знал с самого начала, поскольку Игорь ему сразу всё это рассказал. Двадцатипятилетний Игорь Вильданов решил наконец попытаться решать свои проблемы самостоятельно, чтобы освободиться от опеки Зотова и от своей зависимости. Зотов постоянно унижал Игоря, тыкал его носом в промахи и ошибки, обзывал козлом, кретином и маленьким уродцем, впрочем, для Игоря, культурный уровень которого так и замер на той отметке, когда он впервые сбежал из дома, эти слова звучали вполне обычно, он и сам их постоянно употреблял в разговорах с другими людьми. Но Зотов всё время давал понять, что Игорь — полное ничтожество, слабак и недоумок. И певец захотел попытаться обойтись собственными силами, решить внезапно возникшую неприятную проблему, а заодно и доказать самому себе и Зотову, что тоже кое-что соображает, кое-что может и в постоянной опеке наставника больше не нуждается. Кроме того, ему было безумно жалко тех денег, которые он отстёгивал Вячеславу Олеговичу, и Игорь был бы непрочь вообще избавиться от него. На свои удовольствия он мог тратить, не считая, но отдавать просто так, ничего, по его представлениям, не получая взамен, Вильданов не любил. Но чтобы отвязаться от Зотова, ему нужно было доказать свою самостоятельность.
Первым делом он обратился к Лере. Она о кассетах никогда ничего не слышала и понятия не имела, о чём идёт речь. Вариант «спросить у деда» был отметён сразу же. Девушка долго пыталась объяснить своему возлюбленному, что не может разговаривать с человеком, которого люто ненавидит, и тем более не может задавать ему вопросы и требовать на них ответа. Игорь этого не понимал, для него такие тонкие психологические нюансы были слишком сложны, поэтому он пытался настаивать. Но Лера, как ни странно, оставалась непреклонна.
— Если я начну с ним разговаривать, он сядет мне на шею. Я не могу этого допустить, он — убийца моих родителей, — повторяла она, умоляюще заглядывая Игорю в глаза. — Надо придумать другой способ узнать про эти кассеты.
— Вот ты и придумай, — по-детски огрызался Игорь, который сразу начинал плохо соображать, когда что-то не получалось с первого раза.
Лера думала несколько дней. И наконец придумала.
— Послушай, — сказала она, сидя на коленях у своего кумира перед камином в красивом загородном доме, — а что если найти этого шантажиста и убить его?
— Ты что?!
Игорь от неожиданности столкнул девушку с колен и вскочил с дивана.
— Что ты такое говоришь? Как это — убить? В тюрьму собралась?
— При чём тут тюрьма? — Лера улыбнулась. — Я туда не собираюсь. Надо придумать, как его найти. Его надо выследить. Потом наймём человека — и он его убьёт, вот и всё. Я прочитала много детективов про шантаж и точно знаю, что человек, который кого-то шантажирует, никогда об этом не рассказывает. И никто даже не подозревает, что между ним и тем, кого он шантажирует, есть какая-то связь. А уж если между тобой и шантажистом стоит ещё и наёмный убийца, тогда вообще никаких концов не найдёшь. Понимаешь?
Игорь поразмыслил немного, и ему показалось, что в словах Леры есть своя логика. Он поцеловал подругу и поощрительно похлопал по спине.
— А как мы будем искать этого типа? — спросил он, принимая предложенное решение.
— Надо найти кого-нибудь, кто знает, как это делается, — деловито сказала Лера. — Я уже всё продумала. У меня есть знакомый, он учится в институте, где готовят милиционеров-оперативников. Давно в ухажёры набивался, но я его не поощряла. Можно приблизить его к себе и попросить помочь.
— Бесплатно? — усмехнулся Вильданов. — Или за красивые глаза?
— Ну, не будь таким циничным, Игорёк. Это ты всего в жизни попробовал с малых лет, а Сашка нормальный парень. Если дать ему понять, что со временем ему всё будет, и так в лепёшку разобьётся.
Игорь «дал добро», не особенно задумываясь над тем, как его преданная подружка собирается «приближать» к себе юного поклонника-милиционера. Так в решение проблемы был включён рядовой милиции второкурсник Александр Барсуков. Он, казалось, что-то нащупал, какую-то ниточку ухватил, но в этот момент его убили. Всё нужно было начинать сначала. Но других знакомых милиционеров у Леры не было, и она день и ночь ломала голову над тем, что ещё можно сделать, чтобы помочь Игорю. А время шло. Шантажист звонил каждые два-три дня и ехидно осведомлялся о ходе поисков. И день большого концерта приближался неотвратимо.
ГЛАВА 10
Зотов терпеливо ждал, когда Лера наконец успокоится и перестанет плакать.
— Пойдём в комнату, — сердито сказал он. — Надо сесть и всё тщательно обсудить. И запомни, деточка моя, если хочешь помочь Игорю, то слушаться ты должна не его, а меня. Ты думаешь, я не понимаю, как ты ко мне относишься? Для тебя один свет в окошке — Игорёк твой ненаглядный, а всё, что мешает тебе быть рядом с ним, тебя раздражает. Так вот, имей в виду: Игорь — существо совершенно беспомощное и безмозглое, и хотя тебе неприятно это слышать, ты должна об этом помнить. Он сам себе помочь не может, и если ты хочешь быть ему полезной, тебе придётся прислушиваться к тому, что говорю я. Я, а не он. Ты поняла?
Лера молча кивнула, вытирая слёзы надушенным платочком. Тщательно наложенный в салоне красоты макияж, конечно, приказал долго жить, но какое это теперь имеет значение, когда всё так обернулось!
Игорь валялся на диване в гостиной, выражение несколько помятого лица у него было малоосмысленное. Увидев девушку, он даже не поднялся, только вяло махнул рукой.
— Привет.
— Встань, урод, — резко сказал Зотов. — Женщина в комнату вошла. Сколько тебя можно учить?
— Так это ж Лерка, — удивлённо-простодушно возразил Игорь. — Она ж своя.
— Встань, я сказал, — повторил Вячеслав Олегович. — Пойди умойся и возвращайся сюда.
Певец послушно сполз с дивана, запахнул халат, в котором так и ходил с самого утра, и поплёлся в ванную. Вернулся он несколько посвежевшим.
— Значит, так, — начал Зотов, обращаясь к Лере, — насколько я понял из слов Игоря, речь идёт о каких-то кассетах, которые якобы были на даче твоих родителей. Ты совсем не представляешь, о чём может идти речь?
— Нет, — покачала головой Лера, — понятия не имею.
— Знаешь, — задумчиво продолжал Вячеслав Олегович, — я целый день думал о том, что мне рассказал Игорёк, и мне пришло в голову вот что. Среди друзей твоего папы были иностранные журналисты, двое или трое, я сейчас уже точно не вспомню. Вы оба тогда ещё были слишком малы, так что не понимали, что происходило в стране. После смерти Брежнева… Вы хоть знаете, кто такой Брежнев?
— Конечно, — ответила Лера.
Игорь только кивнул, не очень, впрочем, уверенно.
— Так вот, после смерти Брежнева началась полоса разоблачений, сначала очень аккуратных, потом, после смерти двух следующих генсеков, всё более и более активных. И иностранные журналисты, а особенно зарубежная разведка, очень этим делом интересовались. Все кинулись искать компрматериалы, причём не только на высокопоставленных чиновников, которые были на виду, но вообще на всех подряд. Я не исключаю, что твои, Лерочка, родители помогали своим друзьям-журналистам. Они, конечно, не собирали информацию, они этого и не умели, и интереса такого у них не было, они были людьми творческими. Но они вполне могли предоставить свой дом за городом для разных встреч и для хранения таких материалов, если между журналистами, разведчиками и контрразведчиками начиналась мышиная возня. Ты понимаешь, о чём я говорю?