Она удобно разместилась на табурете, скрестив свои стройные ножки и не обращая внимания на то, что подол задрался на добрые четыре дюйма над ее украшенными ямочками коленками. Шикарная прическа образовала из глянцевитых прядей густых бело-золотистых волос светящийся ореол вокруг ее треугольного лица, казавшегося одновременно смышленым и соблазнительным. Конечно же, подумалось мне, она была девочкой из Манхэттена, иначе никогда не осмелилась бы зайти в такое омерзительное заведение, как бар Донована.
Восхитительный изгиб ее широкого рта источал высокомерие, волнующе компенсируемое распутной влажной мягкостью выпяченной нижней губы. На ней был дорогой костюм, украшенный абстрактным бежевым рисунком по тускло-золотому фону. Блуза обтягивала высокие груди бесконечно более интригующего рисунка.
— Вот ваш «старомодный», леди! — Донован опустил стакан на стойку перед ней, и я мысленно содрогнулся: «старомодное» что?
Блондинка попробовала напиток, и рот ее перекосило. Затем, пожав плечами, она прикончила его одним большим глотком, словно ее обуревала жажда. Возвращая стакан на стойку, она поймала мой взгляд и бледно улыбнулась.
Я продемонстрировал ей левый профиль — он чуточку лучше правого — и ухмыльнулся в ответ.
— Могу я предложить вам повторить? — спросил я, соскальзывая, полный оптимизма, с табурета.
— Благодарю вас, — она слегка склонила голову в сторону, размышляя. — Вот что, — произнесла она низким, очаровательным сипловатым голосом, — кинем монету: проигравший платит.
— Чудесно!
Я выхватил четвертак из кармана, шлепнул им о стойку и прикрыл его ладонью. Она порылась в сумочке, достала нечто похожее на новехонькие полдоллара и тоже шлепнула его на стойку.
— У меня решка, — сказал я. — А у вас?
Ее губы дрогнули.
- Посмотрите сами, — предложила она и мановением руки подтолкнула монету по стойке ко мне.
Я остановил ее пальцем и пригляделся.
- Орел, — сказал я. — Так что… — Тут я более внимательно посмотрел на блестящую монету под моим пальцем — на ней была ярко сверкающая голова короля Эдуарда VII. Да и как ей было не быть на британской полукроне? Я повернул ее и, увидев, что она была отчеканена в 1907 году, вытаращился на блондинку.
Губы ее снова дрогнули, и она с легкостью произнесла:
— Можете вы выставить пару?
Я сунул палец в кармашек для мелочи, выудил парную полукрону, положил ее на стойку и подтолкнул в сторону блондинки. Она внимательно изучила монету и улыбнулась.
— Я, пожалуй, не буду больше пить. Я немного устала и хотела бы вернуться в отель.
— Я как раз собирался это сделать. Может, я мог бы…
— Я не возражаю против вашей компании, — степенно ответила она.
Я громко пожелал спокойной ночи Доновану, но он или опять играл в молчанку, или соображал, как набрать денег на билет до пустыни Гоби, чтобы проверить версию с верблюдами.
Мы вышли на улицу, и она расхохоталась.
— В какой-то миг я почти поверила в то, что вы скрытно передадите мне секретный план московской забегаловки или еще что-то в этом духе! — Она взяла меня за руку и посмотрела на мое лицо притворно застенчивыми глазами. — Как поживаете, мистер Бойд?
— Дутуд! — прорычал я. — Дж. Дугуд, пожалуйста, в крайнем случае Джонни Бенарес, но никогда Дэнни Бойд в этом городе. Даже у стен есть стены, у которых есть уши!
— Ужасно сожалею, — тут же раскаялась она. — Я просто не подумала и сморозила глупость. Больше это не повторится.
— О'кей! Забудьте об этом.
— О! — Она внезапно остановилась с тревогой на лице. — Я еще кое-что забыла! — Я — Лаура.
— Прекрасное имя. Однако при вашей внешности и фигуре, золотце, никто бы не споткнулся даже на имени Элзи Бабблгам!
— Благодарю вас!
— После десяти дней, проведенных в этом занудном городишке, вы даже представить себе не можете то удовольствие, которое вы мне доставили, появившись в притоне Донована, — не мог скрыть я свой восторг. — Снова увидеть пару красивеньких ножек! Эти милые коленки с ямочками и…
— Где вы находились в тот момент? — спросила она ядовито. — Валялись на заплеванном полу бара?
— Ну и повезло же мне, — блаженно вздохнул я, — что вы забрели к Доновану как раз, когда я…
— Черта с два повезло! — неэлегантно выразилась она. — Я набила мозоли на ногах, шляясь два часа по городу, в попытке найти вас! Этот бар был последним местом, где я еще не побывала!
— Ну, — тоскливо промямлил я, — мне просто хотелось обнаружить хоть какую-то романтику в нашей первой встрече.
— Зарубите себе на носу! — выразительно произнесла она. — Не будет ничего романтического ни в одной из наших встреч! Только бизнес! К тому же Миднайт рассказала мне все о вас!
— Неужели она рассказала вам правду?
— Насколько я могу судить о вас, это была стопроцентная голая правда! — ответила она ледяным тоном.
— Что я не сыграл роль самца-жертвы в ее игре и черную вдову? — поинтересовался я. — И что вместо этого я вмазал ей по челюсти?
— Заткнитесь! — внезапно вспыхнула она. — Миднайт — самая удивительная личность, которую я когда-либо знала в своей жизни! И я даже отказываюсь упоминать ее имя в вашей компании!
— Чудесно! — проскрежетал я зубами и вежливо убирая ее руку с моей. — С этого момента мы связаны только бизнесом, как вы и настаиваете. Позвоните мне утром до девяти, и я посмотрю, смогу ли выделить вам время в моем плотном расписании!
Я ускорил шаги и быстро оставил ее позади. Примерно через минуту я резко остановился и прислушался: откуда-то сзади меня раздалась безнадежная визгливая мольба о помощи. Я развернулся и увидел ее, прислонившуюся к витрине магазина, снявшую одну туфлю и усиленно массирующую подъем ноги.
— Давайте не будем ссориться! — слезно попросила она, когда я подошел. — Доставьте меня в больницу или еще куда-нибудь, где мне заменят мои ноги — они меня просто убивают!
Тут-то в Суинбэрне, штат Айова, случилось маленькое чудо: на Главной улице появилось свободное такси. Я подсадил Лауру в машину, и мы классно проехали три квартала до гостиницы. Через пять минут я столкнулся с классическим примером демократии в действии. Я пробыл в этом отеле уже десять дней и жил в омерзительной комнате, выхолившей на железнодорожный двор, а Лаура появилась здесь самое большее четыре часа назад и получила люкс на верхнем этаже с окнами на Главную улицу.
Как только мы вошли в гостиную ее люкса, она рухнула на диван и скинула туфли, издавая при этом негромкие, булькающие вопли, свидетельствовавшие об экстазе. Если бы это проделывал какой-нибудь мужчина, кисло размышлял я, все соседи кинулись бы к своим справочникам по психиатрии.
— Ах! — блаженно вздохнула она. — Замечательно. Теперь я бы не отказалась от стаканчика. Распорядитесь, пожалуйста, Дэ… Джонни!
— Что вам заказать?
— После бара Донована я думаю, что смогу лишь через несколько лет попробовать снова «старомодный», — она содрогнулась от одного воспоминания. — Шотландское виски со льдом!
Обслуживание оказалось весьма спорым для ковбойского притона. Или все дело было в люксе? Когда официант исчез в ночи, я расслабился в кресле напротив дивана, на котором возлежала Лаура. Возлежала — иначе не скажешь, ибо для девушки, желавшей ограничиться только бизнесом, она была удивительно небрежна со своим подолом.
С того места, где я сидел, открывался интересный, даже очаровательный вид.
— Миднайт посвятила меня во все, — оживленно заговорила Лаура. — Так что мне нет нужды задавать дурацкие вопросы. Не желаете ли доложить мне, Джонни?
— Есть, мадам! Можно мне не отдавать сейчас салют? Я сломал руку в трех местах, загоняя Миднайт на флагшток, а она, к несчастью, свалилась на меня!