Хоть что-то, подумал я. Появился слабый проблеск надежды. Донован видел нас вместе. Но в его глазах я всего лишь подцепил телку в его баре, а Лауре Триветт не было места в его безумной жизни. Тут я сообразил, как глупо надеяться, что они ничего не узнают, когда ее имя записано в журнале у портье, а служащие отеля будут постоянно говорить: «Люкс мисс Триветт», «Напитки в люкс мисс Триветт» и… Хватит и этого.
— Я, пожалуй, пойду, Лаура, — тихо сказал я.
Она подняла залитое слезами лицо.
— Дэнни… могу я теперь называть вас вашим настоящим именем?
— Я полагаю, ты узнала сегодня что-то новенькое в этом Суинбэрне, — усмехнулся я.
— Я очень сожалею, — она посмотрела на меня ошеломленными глазами. — Не могу ли я сделать чего-нибудь, чтобы помочь вам? Все, что угодно! Если я позволю Ларри…
— Нет! Однако я ценю ваше предложение, дорогая. Не расстраивайтесь уж очень. Может, все еще обойдется, а?
Уже у дверей я вспомнил, что, по крайней мере, она могла бы удовлетворить мое любопытство по одному вопросу.
— Лаура! — я посмотрел на нее через плечо. — Что из себя представляет Луис?
— Луис? — Судя по ее липу, даже упоминание его имени вызывало у нее отвращение. — Он жестокий человек, Дэнни, жестокий и ужасный. Я считаю его жутко опасным, ибо он умен. Я пыталась объяснить это Миднайт, но она только рассмеялась и заверила меня, что легко справится с ним. «Если он плохо поведет себя, сказала она, я отниму у него то, в чем он больше всего нуждается». Что бы это ни значило.
— Он был с Максом и Миднайт до того, как они разбежались, и решил остаться с вашей сестрой, так?
— Верно.
— Он у нее кем-то вроде адъютанта? Она отдает приказы, а он следит за их исполнением, так?
— Да, думаю, что так, — драматично фыркнула она. — Если что-нибудь случится с вами, Дэнни, из-за того, что я наделала, никогда в жизни не заговорю с сестрой!
— Не тревожьтесь, пока ничего не случилось, золотце. А как обстояли дела до того, как Макс и Миднайт расстались? Что поделывал тогда Луис?
— Ларри всегда бы чем-то вроде адъютанта при Максе, — раздумчиво проговорила она. — Я не уверена насчет Луиса. Может, он всегда делал одно и то же.
— Что именно?
— Я не помню точного слова, Дэнни, — она прикусила губу, задумавшись, потом с досадой покачала головой. — Нет, не могу вспомнить. Он… колол сейфы?
— Колол… — я разинул рот, пока до меня не дошло.
— Вы хотите сказать, что он был медвежатником?
— Точно! — Она энергично закивала. — Что это значит, Дэнни?
— Что он прибегал к взрывчатке, чтобы вскрывать сейфы. Обычно при этом пользуются нитроглицерином. Спасибо, Лаура. Теперь мне лучше уйти.
Я поспешно вышел из люкса и направился в свою комнату, раздумывая, как Дьюк мирился со всем этим столько времени, если желудок его беспокоит хотя бы наполовину того, как мой достает меня.
В моей комнате горел свет, но озабоченность желудком помешала мне обратить на это внимание, пока я не открыл дверь. А когда я это сделал, было уже поздно: мой ночной посетитель уже смотрел на меня с сияющей улыбкой, пуская блики своими отвратительными фальшивыми зубами.
— Поздно же вы возвращаетесь домой, Джонни, — робко заметил Ларри, потом вдруг хихикнул. — Могу поспорить, что вы прячете в отеле горячую блондинку!
— Его глаза тоскливо сверкнули при этой мысли.
— Ну что ж, — я сделал над собой усилие и улыбнулся в ответ. — Ставьте наличными, приятель!
— Как-нибудь в другой раз, — с сожалением ответил он. — Мы должны срочно идти.
— Идти? Посреди ночи? Куда к черту? — спросил я подходящим случаю удивленным голосом.
Какой-то миг я раздумывал, стоило ли и дальше разыгрывать из себя Джонни Бенареса, если они уже все знали и поэтому Ларри приехал за мной. Очень мне не хотелось доставить ему дополнительное удовольствие.
— Срочный сбор, — сказал Ларри, потом бессознательно понизил голос, упоминая святое имя. — Мистер Саммерс ждет нас: так что лучше поторопиться.
— Это скорее походит на панический сбор. Посреди-то ночи! — проворчал я.
— Кстати, — Ларри смущенно зашаркал ногами, — надеюсь, вас это не расстроит, Джонни: ожидая вас, я упаковал ваш чемодан и велел спустить его в машину.
— Но почему? — промычал я.
— Вы сюда уже не вернетесь, — он нервно улыбнулся. — Надеюсь, вы не имеете ничего против перемены места?
Мозг выкидывает глупейшие штуки именно в таки моменты. Единственное, о чем я мог думать, это о том, как никогда не понимаешь человека, которому объявили смертельный приговор, пока его не объявили тебе самому! А побитый «Форд» Ларри казался катафалком, хотя место исполнения приговора могло быть оставлено на усмотрение эксперта в бесшумном убийстве. Потом наконец вернулось некое подобие логики, и я начал обсасывать шансы застать врасплох Ларри и добиться в этом успеха.
Весь это мусор прокрутился у меня в голове меньше чем за секунду, пока Ларри наблюдал за мной с нервной улыбкой, словно приклеенной к его вонючим зубам.
— Ничего не имею против, — сказал я, как я надеялся, нормальным голосом. — К тому же я ненавижу упаковывать чемодан. — Я проворно повернулся к двери. — Поехали?
— Разве вы не возьмете свою пушку, Джонни? — прощебетал Ларри.
Я очень медленно повернулся обратно к нему, обещая себе: если Ларри придумал эту игру в кошки-мышки для собственной забавы, я засуну эти зубы ему в глотку и оставлю его в шкафу сдыхать от удушья.
— Пушку? — спросил я.
— Я ни за что бы не осмелился упаковать ее для вас, Джонни, — ответил он с выражением ужаса на лице. — Я прекрасно понимаю брата-профессионала. У меня бы желудок перевернулся, если бы кто-то только притронулся к одному из моих ножей!
— Ага, — тягостно проговорил я. — Спасибо, Ларри, я очень это ценю. — Миновав его, я прошел к шифоньерке, ожидая на каждом шагу появления его пружинного ножа. Но этого не произошло. Зубы благожелательно сверкали в мою сторону, пока я надел подмышечную кобуру и засунул в нее «Магнум»
— Если вы готовы, Джонни, — залыбился Ларри, — я пойду вперед.
Ощущение нервного желудка внезапно пропало, когда я последовал за Ларри. Взамен я получил безнадежно запутанную голову.
В камине гостиной сельского дома опять весело потрескивали поленья.
Ларри остановился в дверях, может быть, в силу привычки, а я прошел вперед. Все остальные уже ожидали: Макс Саммерс в своем председательском кресле; Билл и Слюнявый Сэм занимали другие два кресла, а теперь уже хорошо знакомое мне корпулентное тело удобно устроилось на одной половине дивана.
— Наконец-то! — Макс холодно посмотрел на меня. — Мы ждали вас, Джонни, больше часа!
— Если бы я был в курсе, Макс, я бы что-нибудь придумал, — ровно произнес я. — Но у меня всегда было плохо со вторым зрением.
— Ладно, раз уж пришли, садитесь! — огрызнулся он.
Я тяжело опустился на диван рядом с Дьюком и вопросительно посмотрел на него. На его сильно загорелом и обветренном лице проступила бледность, его левое веко дергалось в тике.
— Ты плохо выглядишь, приятель, — мягко проговорил я. — Теперь ты видишь, что получается, когда слишком рано кончаешь пить и уходишь домой.
— Сделай мне одолжение, панк, — его тон тоже был мягким, но хрипота голоса отвратительно грубой. Он повернул голову и презрительно посмотрел на меня. — Раз ты собираешься пускать слюни всю ночь, тебе следовало принести с собой ведро!
Пока он выплевывал эти слова, его серые глаза сверкали предостерегающе. Я едва заметно мигнул, когда он кончил говорить, и заметил подтверждение в его глазах.
— Я просто проявил дружеское сочувствие, Дьюк, — я выразительно пожал плечами и, нахмурившись, откинулся на спинку дивана.
Саммерс как всегда выглядел так, словно только что вышел от своего лондонского портного и поднялся в] личную ракету, чтобы не опоздать на очередное совещание. Единственное очевидное изменение, произошедшее с ним, состояло в том, что он отбросил свое очарование и магнетизм, считая их уже излишними.