Что же происходит потом? Он выжидает удобного случая и предпринимает третью попытку? Нет. После неудачи у гастронома парень наверняка уразумел, что не способен на убийство. Во всяком случае, на такое убийство. Вместо того чтобы красться за Морин, будто охотник, он идет к ней домой. Проникает внутрь, проводит там какое-то время, выкуривает сигарету и оставляет окурок в пепельнице. Морин понимала, что попалась, и в живых он ее не оставит. Наверняка она рассказала ему всё и назвала имя человека, сидевшего с ней в машине тем вечером, когда погибла семья Мартина.
Он хочет добраться до этого человека и заставляет Морин поехать с ним. Когда Мартин встретился с этим человеком, ему больше не надо было разбираться с Морин. Теперь перед ним мужчина. Безжалостный и бессердечный эгоист мужеска пола. И сильный. Мартину он не по зубам. Он вырубает Мартина, сует в зеленую машину и заявляет Морин, что у нее нет выхода, кроме как подыгрывать ему до конца. Потом он едет на Тиммонс-стрит. По одной-единственной причине: ему нужна река, чтобы избавиться от бесчувственного или мертвого Мартина. Но тут Морин срывается. Она не чужда чувства справедливости, хотя ее подонку-спутнику этого не понять. Морин выскакивает из машины, и подонок давит ее. Ему везёт: свидетелей нет. И он сталкивает машину с телом Мартина в реку.
Что называется, концы в воду. Подонок в полной безопасности. Никто не узнает, что он причастен к наезду и преступному сговору. Никаких тебе скандалов. Незапятнанное имя, неплохие виды на будущее. И времени он не потеряет, поскольку не проведет ни единой минуты в зале суда и за решеткой.
Я помолчал.
- Ну, как, Рэнди? Похоже на пьесу?
Он заерзал. Потом встал и презрительно ухмыльнулся.
- На никудышную пьесу, - сказал он. - Но, разумеется, вы не думаете, что я и есть этот таинственный великий преступник.
- Еще как думаю. Вам очень везло. Но вы допустили две ошибки. Нацарапали записку, не зная, что у причала, на том месте, где утонула машина, стоит баржа. Это обстоятельство доказывало невиновность Мартина. Вот ваша первая ошибка. А потом вы солгали мне, и эта ложь изобличила вас, Рэнди.
Он стоял передо мной, расслабленный и почти вялый. Ветер с улицы играл страницами разбросанных по гостиной журналов.
- Я начинаю сердиться, Стив, - заявил Рэнди. - В конце концов, вы знаете меня всего пару дней, а уже навоображали себе столько, что…
- Морин знала вас дольше.
- Две недели.
- Вы повторяетесь. Драматургу это непозволительно. Морин была сдержанным человеком, в некоторых отношениях почти робким. Она сказала, что хочет познакомить вас со мной. Подозреваю, что и нашим друзьям она хотела представить вас в моем присутствии, как нашего с ней общего приятеля.
- Что ж, тут вы правы, не буду спорить.
- Значит, вы общались с Морин только наедине.
И вот она мертва. И не может опровергнуть ваши заявления, правильно?
- Ну, вообще-то правильно. Покойники не спорят…
- А вот и нет. Неправильно. Семья Мартина погибла двадцать восемь дней назад. Но вы знали Морин и до этого. Месяц назад она написала театральному агенту и послала ему две ваших пьесы.
Рэнди заметно побледнел.
- Она надеялась, что сможет сделать вам сюрприз и сообщить добрую весть о ваших пьесах, если их примут. Это было бы и впрямь приятно, правда Рэнди?
- Слушайте, Стив, давайте не будем городить огород. Может быть, мы с Морин познакомились не две недели назад, а раньше. Может, я просто так брякнул про эти две недели…
- Потому что не хотели, чтобы кто-то узнал о том, что вы были знакомы с ней до гибели семьи Мартина. Зачем еще вам лгать? Вы знали о несчастье, стоившем жизни женщине и маленькому ребенку. А значит, были на месте происшествия. Bы эгоист, Рэнди, и поэтому придумали грандиозную ложь. Великую ложь. И все прошло прекрасно. Зато на мелкой лжи вы попались.
Лицо Рэнди сделалось пепельно-серым. Я видел, как он лихорадочно придумывает отговорки и ищет выход.
- Женщина с ребенком на руках была сбита без пяти девять вечера, - продолжал я. - Вскоре после того, как большинство людей заканчивает ужинать. Ведь вы возвращались с ужина, верно, Рэнди И ехали через Западную сторону домой. Я знаю, какие рестораны предпочитала Морин, и мог бы показать вас их владельцам. Вас и фотографию Морин. Они припомнили бы ваши усики и бородку на детском личике. Но я не хочу терять время.
- Терять время? О чем это вы, Стив?
- Я и так убежден, что Морин убили вы и что все произошло именно так, как я описал. Грязь Тиммонс-стрит пропиталась ее кровью, Рэнди. Вам не следовало делать того, что вы сделали. Это была величайшая глупость.
Рэнди попятился. Его лицо покрылось испариной.
- Я готов дать вам немного времени, если вы хотите во всем признаться, - добавил я.
- Можно мне взять банку пива?
- Валяйте.
Я вошел следом за ним на кухню. Рэнди открыл жестянку с пивом и одним глотком ополовинил ее.
- Они вас арестуют, Стив, - сказал он. - Если вы устроите самосуд в духе Мартина…
- Вам ли меня стращать?! - заорал я.
Рэнди выронил банку, и пена хлынула на пол. Он уперся ладонями в край кухонного стола, ища опоры.
- Вы не посмеете! Вспомните, что вы сами говорили о добре и справедливости, Стив! Ведь вы тоже добрый человек. И не поступите наперекор вашему чувству справедливости.
- Как раз это чувство и требует, чтобы я поступил именно так.
Рэнди разревелся. На сей раз по-настоящему. Теперь он не лицедействовал, как в тот день, когда мы с Рейнолдсом сообщили ему о гибели Морин.
Он плакал от ярости, отчаяния и бессилия. И кричал сквозь слезы:
- Она относилась ко мне как к ребенку! Маленькому братишке! Тем вечером после ужина Морин читала мне назидания. Мол, я еще молод, и не надо торопиться. Устройся куда-нибудь на пол-ставки и работай. Я рассмеялся ей в лицо, и Морин рассердилась. Она свернула на Западную сторону и, глядя на меня, что-то говорила. И тут вдруг откуда ни возьмись на середине мостовой появилась женщина с ребенком. Морин уже никак не успевала остановиться. Женщина не смотрела по сторонам, она улыбалась и махала рукой мужу, который стоял у бакалейной лавки. А когда все же заметила машину, то потеряла голову от страха и отскочила не в ту сторону. Туда же, куда свернула Морин. Удар был очень тихий, не громче, чем если бы кто-то швырнул в решетку радиатора перезрелой дыней. Морин убрала ногу с педали акселератора, и тогда я сам вдавил педаль в пол и заорал, что надо удирать. Морин повиновалась мне совершенно бессознательно.
- Значит, она даже не была навеселе?
- Нет. Она пыталась совладать с машиной. Когда мы отъехали, я сказал, что возвращаться нельзя. Да и помочь мы уже ничем не могли. Мои доводы напугали Морин еще больше. Мы подъехали к моему дому, Морин села на крыльцо и расплакалась, а я мыл передок машины. Потом отвез Морин домой а машину отогнал в одну заштатную мастерскую. Там заменили разбитую фару и выправили крыло. Что бы избежать неприятностей, я украл номера с другой машины, поставил их на вашу и только потом поехал в мастерскую. После починки я выбросил эти номера.
А вскоре Морин приехала ко мне с Мартином. Я не хотел, чтобы так вышло, Стив! Мне разве много надо? Кусок хлеба и возможность спокойно писать пьесы, вот и все! Я ни в чем не виноват! С той минуты, когда глупая мамаша вылезла на мостовую, я действовал под давлением обстоятельств.
Он вытер глаза рукавом рубахи.
- Мне нужно еще пива.
Рэнди открыл ящик со льдом, извлек банку и обойдя вокруг кухонного стола, стал вполоборота ко мне. Он сказал все, что мог, и, видимо, понял что время вышло и терять ему нечего. Рэнди резко развернулся на носках и молниеносно метнул в меня жестянку с пивом. Его тонкое долговязое тело было упругим и жилистым, а руки - хлесткими, как ветви ивы. Краем банки мне оцарапало левую щеку, и я едва не упал, но это был единственный успех моего противника. Мгновение спустя я нажал на курок и услышал гром выстрела.