Майор спрашивать мог:
- Никифор, ну а после войны?
- Разруха да голодуха. Поумирали все или погибли. Не до следствий.
- А вы-то трое?
- Нам она платила, чтобы молчали в кулачок. Ольшанину Нюрку уже не вернуть.
- Ну и чем кончилось?
- Все пошло вперекосяк. Лийка в денежном пособии нам отказала. Мы на дыбы: мол, заявим куда надо. Ну, она и прибегла к волчьей отраве. Сперва одного, потом второго. Моя очередь подошла. Я поскорее сочинил подметное письмо в прокуратуру…
Стуки… Две пули сквозь грудную кость… Уже доказано, что младенец в утробе матери все слышит и впитывает. Разговоры, музыку… Якобы с восьми месяцев уже запоминает слова. А уж стук пуль сквозь грудную кость…
- Где ее могила? - произнес голос, мне незнакомый и вроде бы механический.
- Нет, Митя, у нее могилы. Лийка кричала, что собаке собачья смерть. А собак не хоронят.
- Я выйду, подышу, - сказал Ольшанин и скрылся за дверью.
Мы остались втроем! Не говорили и не смотрели друг на друга. Тишина, словно двухпудовка, повисла. Первым очнулся Никифор:
- А ведь Лийка сейчас у себя в домике.
Мы с Петром вскочили, отшвырнули стулья и бросились к машине…
37
Спешить - народ смешить. Бензин на нуле. Майор достал две канистры и заправился. Тут позвонили из ГУВД, и какой-то начальник начал донимать его расспросами. В последний момент затарахтел мотоцикл и возник участковый, тот, который был на эксгумации и расследованием интересовался. Мы его взяли с собой…
Подъехали солидно: впереди мотоциклист, за ним наш автомобиль. Скромный домик с петушком на крыше… А ведь его хозяйка наверняка имеет миллионы, которые мне предстояло отыскать.
Мы поднялись на крыльцо. Майор постучал. Тишина в доме, тишина в цветах и травах. Петр стукнул настойчивее - костяшками пальцев. Никакого отклика. Неужели хозяйка смылась?
- Дверь-то не заперта, - удивился майор.
Мы вошли. Никого, и тихо. Сколько написано в научных статьях и в детективах про отпечатки пальцев, следы обуви, потеки крови… Но никто не обратил внимания на тишину - на криминальную тишину.
Амалия Карловна сидела за столом. По-домашнему, в халате, положив голову на скрещенные руки, упертые в столешницу. Вазочка с вареньем, чашка… Видимо, она пила чай - в криминальной тишине.
Я взял ее руку, душистую, еще теплую, не живую. Пульса не было.
- Она же умерла, - тихо удивился лейтенант.
- Убита, - поправил я.
- Крови-то нет…
- Отравлена.
- Но как? - теперь удивился Петр.
Скатерка была мокрой. Мокрым оказался и ворот ее халата. Все пуговицы оторваны с мясом. Глаза выпучены. Рот приоткрыт не то и улыбке, не то в оскале. Ноги под столом скрючены.
Рядом с сахарницей лежала фляжка, казавшаяся посторонней в этом доме. Крышечка не навинчена и болтается на шнурке. Я нагнулся и понюхал открытое горлышко.
Запах сладковато-томный, с горчинкой… Я сильнее втянул этот запах, но отпрянул, догадавшись, что он хочет обволочь мое сознание чем-то сладковато-томным.
- Петр, он силой заставил ее выпить этот смертельный настой.
- Значит, убийство, - правильно решил участковый.
- Что будем делать? - спросил майор, прекрасно зная, что.
- Я позвоню, вызову доктора и криминалиста, а ты дом опечатай…
Разгоняя кур и собак, мы понеслись по деревенской улице. Опять механизированной колонной: мотоцикл впереди, автомобиль сзади. И я поймал себя на неприемлемом для следователя желании - оттянуть арест Ольшанина. Потому что история деда Никифора в моем сознании еще не улеглась и просто не уместилась. Что скажу Ольшанину, о чем спрошу?.. Как разговаривать с человеком, которому через двадцать с лишним лет слышится расстрел матери? Но он убийца убийцы своей матери…
Мы приехали. Ольшанин, видимо, нас ждал с рюкзаком на плече у распахнутой калитки. Его лицо… Никакого прилива крови. Как обычно, бледное и спокойное. И уж совсем я оторопел - Ольшанин улыбался.
- Чему? - вырвалось у меня.
- В голове не стучит.
- Вот как… совсем?
- Ни разу, тишина, как в лесу.
- Потому что отомстил за мать?
- Нет, я отомстил только за двух отравленных.
- А за мать?
- За нее человеческой кары не существует. Пусть Бог…
Майор гладил собаку. Участковый стоял у мотоцикла, извлекая из сумки наручники. Откуда-то сверху, с небес, пал на землю непонятный звук: что-то среднее между журавлиным курлыканьем и органом.
- Лебеди, - любовно сказал Ольшанин.
Я поднял взгляд. Две громадные белые птицы, сказочно распластавшись в полнеба, плыли неспешно и невысоко. Царские птицы. Я думал, что их уже нет в природе, а вот увидел, впервые…
Я опустил голову - Ольшанина рядом не было. Тут же, где-то в стороне, уже в лесу, затрещал валежник. Живой торпедой пронеслась собака. Петр оказался рядом со мной, но стоял, будто не понимая, что произошло. Участковый тоже оказался рядом уже со вскинутым пистолетом. Майор его руку перехватил:
- Кусты, не попадешь!
- Уйдет, товарищ майор!
- А вдруг там грибники, - вмешался я.
- Тогда догоню, - участковый рванулся.
Майор его вновь удержал:
- Лейтенант, куда он денется?
- Там болото, не пройдет, - добавил я.
- Выскочит на трассу, сядет на попутку…
- Лейтенант, ну что ты психуешь? - добродушно спросил майор. - Парень дал деру. Не впервой от нас бегают.
- Товарищ майор, он убийца! Будет нераскрытое преступление. На область повесят «глухарь».
- Лейтенант, «глухарем» больше, «глухарем» меньше, - успокоил я.
- Нас трое, могли бы его пути перекрыть, - не отступал участковый.
- У меня очки, даже микробов не вижу, - признался я.
- Лейтенант, а у меня пузырь вздуло, - сказал майор.
- Какой пузырь?
- В котором пиво.
Лицо молодого участкового растерялось до неузнаваемости. Похоже, он засомневался, что перед ним майор из уголовного розыска области и следователь областной прокуратуры. На мотоцикл он взобрался, как на упрямого осла.
Уже в машине, Петр заговорил отстранённо:
- Сергей, о зверстве знали трое. Наверняка, знал и еще кто-то. Но двадцать лет молчали. Получается, что зло непобедимо.
- Против зла есть неумолимый борец.
- Кто же?
- Время.
Мария Дрыганова
С-нежные дети
Дорогие читатели, сегодня мы выносим на ваш суд подборку фантастических произведений новых авторов. Хотели бы получить отзывы об их творчестве.
Мария Дрыганова из Красноярска. Автор книги «Мой Северный Блюз». Участник 3-го Московского форума молодых писателей. Сейчас работает над первым своим романом.
Павел Губарев родился 5 марта 1982 года в Актюбинске. Сейчас проживает в Оренбурге. Один из руководителей Оренбургского клуба любителей фантастики, а также руководитель ряда Интернет-проектов, посвященных современной фантастике. Автор многих статей и рассказов.
Александр Аверьянов родился 1 декабря 1947 года в поселке Ракитянка близ города Медногорска Оренбургской области, затем переехал в Оренбург. Работал в местных и областных СМИ. С марта 1994 года, редактор газеты «Оренбургская неделя». Лауреат премии имени Мусы Джалиля. Автор двух повестей и около сорока рассказов.
Что осталось в моем сердце после всего этого? Пустота и какая-то немыслимая нежность. Нежность и пустота, что в сумме дает безразличие. И еще клочок тоски, вырванный откуда-то из прошлой жизни…