- Ему любовницу не одолеть.
Мы поехали глянуть место жительства пропавшего. И я с портфелем, потому что выходило вроде осмотра места происшествия. В городе эти дома назвали бы «старым жилым фондом». Изба же Дериземли и того хуже: походила на ту лачугу, которую рисуют к «Сказке о рыбаке и рыбке». Замок висел и верно какой-то гиревидный.
Не знаю, что мы хотели найти в доме. Пригласив двух соседей в понятые, майор этот гиревидный замок открыл спичкой, и мы увидели бедность, как таковую. Вернее, результат застойного пьянства.
Ни прямостоящей мебели, ни целой посуды, ни нормального постельного белья. Все на проволочках, на гвоздиках, на веревочках… На чайнике вместо крышки неровно выпиленный кусок фанеры, расслоившейся от пара. Вот мы спорили с майором о преступности… Если бы Россия не пила, то и не было бы преступности.
Составлять протокол было не о чем. Все-таки я в нем отобразил тот факт, что хозяина, крови и следов борьбы не обнаружено. Глупо, поскольку протокол должен фиксировать место происшествия, а его-то, происшествия, и не было. С чердака спустился Палладьев, сметая с плеч опилки и паутину. Вернулся дед Никифор, шаставший по заброшенному огороду. Но его блесткая лысина краснела, словно громадная клюквина.
- Что? - спросил я.
- Помойное дело.
- Конкретнее.
- Смертельный дух витает.
- Где?
Он вышел в огород и подвел нас к присевшему сарайчику. Дощатая дверь на одной петле была подперта колом. Противный гнилостный запах, похоже, сочился сквозь щели. Майор вынул фонарик, отбросил ногой кол и дверцу распахнул…
Мы отшатнулись. Густой тошнотворный смрад ударил в лицо. Но майор включил фонарик…
Я увидел… Нет, не увидел, а догадался по трупному запаху. Не может человек так вздуться и обезобразиться… Я же много осматривал трупов, но не таких, свежих… Я промямлил:
- Дериземля… Как его…
- Прошло двое суток со дня его исчезновения, - задумчиво сказал майор.
- Ну и что?
- Не могло так разнести…
- А это не Дериземля, - буркнул сзади дед Никифор.
- Как не Дериземля? - возразил я.
- Обувка не его… Пиджак тоже…
- Тогда кто? - спросил я, отступая на свежий воздух.
- Федька Висячин… Который самовольно вылез из могилы.
11
В кино триллеры, детективы, пальба, драки… А не страшно, потому что все понарошку; вернее, есть то, что показывать нельзя, и не показывают. Например, осмотр гниющего тела в металлическом корыте… И хотя на местах происшествия я побывал, во что превращается человеческое лицо, представлял лишь теоретически. И запах…
Я сетовал, что нечего писать в протоколе осмотра… Кроме тела, за сараем обнаружилась тачка: судя по свежей земле на колесах, на ней и труп привезли с кладбища. И сразу возникли проблемы организационного порядка.
Жена Висячина потребовала вернуть мужа в могилу. Труп же следовало отправить в город на экспертизу для определения причины смерти. Нужен грузовик, цинковый гроб, рабочие, согласные иметь дело с трупом. Спецтранспорт прождешь день, а у дома Дериземли уже собирался народ. Что бы я делал без майора? Он принял мудрое решение: загрузив труп и тачку в «уазик», поехал в город. Мое постановление о вскрытии было у эксперта. Я же в «уазик» не вошел.
- Тачку-то зачем? - удивился дед Никифор.
- Могут быть отпечатки пальцев.
- Покойного Висячина?
- Хозяина тачки.
- Значит, мои.
- Почему твои? - удивился я.
- Тачка-то моя.
- Как же она?..
- Дериземля взял поленьев из лесу навозить.
Пришлось допросить деда в официальном порядке. Затем допросил соседей Дериземли, которых набралось пять человек. Продавщицу магазина допросил… И ничего не узнал, кроме того, что у Дериземли появились деньги и он купил четыре бутылки водки. С кем пил и где, не ведал даже дед Никифор.
Что касается оптимизма, то я пессимист. Уже чувствовал, что проверка анонимки обернется нудным и долгим расследованием, которое завершится элементарным «глухарем»; чувствовал, что в этой кривой избушке просижу всю осень. Можно ли быть оптимистом на следственной работе? Вернее, так: можно ли оставаться бодрым и жизнерадостным, повидав разложившийся труп Висячина?
Майор вернулся часа через три: усталый, смурной и отяжелевшей походкой. Я скоренько сделал чай и открыл банку рыбных консервов. Петр вздохнул:
- Вся машина пропахла…
- Что там?
- Криминалист снял отпечатки пальцев с корыта. А с чем сличать? Дериземли-то нет.
- Его отпечатки можно найти в доме.
Майор не ответил. И то: опять ехать в город, теперь за криминалистом, облазить дом, откатать все годные поверхности, сравнить… Что это даст? Дериземля привез труп в свой сарай. В этом мы и без отпечатков не сомневались.
- Ну, а что судмедэксперт?
- Акт вскрытия будет через неделю.
- А устно?
- Велел позвонить вечером.
Три стакана крепкого индийского чая по бодрости равны бутылке пива. А мы выпили не по три - весь чайник. Под беседу, походившую на спор, в котором, мы надеялись родить истину.
- Версию самовылезания покойника отбросим, - предложил майор.
- А какую взамен?
- Его выкопали.
- Кто? - вроде бы удивился я.
- Отвечать в порядке очереди?
- В порядке…
- Например, жена.
- Зачем? - уже в открытую удивился я.
- В хозяйство…
- От него от живого-то толку не было.
- Тогда дед Никифор.
- Зачем? - моя роль в этом разговоре была проще.
- Он же положил в гроб водку. Вот за ней.
- Взял бы, а зачем выкапывать тело?
- Висячий не отдавал, - усмехнулся майор от крепкого чая.
- Распили бы вместе, - пошутил и я.
- Остается версия одна: труп извлек Дериземля и спрятал у себя.
- Зачем? - выгодная позиция спрашивать перешла опять ко мне.
- Кто-то попросил.
- Кто?
Майор не ответил, да и я споткнулся. Нам хотелось сразу выйти на виновного, но тут все зависело от правильно сформулированного вопроса. Я его сформулировал:
- Какую информацию содержит труп?
- Причину смерти.
- Значит, эта причина кого-то интересует. Кого?
- Того, кто смерть причинил, - уверенно заявил майор.
- Зачем всё-таки прятать тело?
- От того, кто причиной смерти тоже интересуется. Например, от следователя прокуратуры.
В точку: труп уволокли, когда узнали про эксгумацию. Перед самым моим приездом. Спросил я тоном неуверенным:
- Дериземля?
- Думаю, он исполнитель, за деньги, на которые купил четыре бутылки водки.
- И бросил покойника в сарае?
- Не успел спрятать.
- Тогда мы ломимся в открытую дверь, - улыбнулся я вяло.
- В какую же?
- Петр, мы вернулись к жене Висячина. На нее указала анонимка, она не ладила с мужем, она знала про эксгумацию и она односельчанка с Дериземлей.
Версии продуманы, но мы молчали, словно ждали друг от друга какого-то уточнения. Первым его сделал я:
- Петр, если Дериземля замешан да пропал, то вряд ли он жив.
- Поэтому завтра я все-таки начну прочесывать лес.
- А я возьмусь за жену Висячина.
И мы вскипятили второй чайник. От некоторого однообразия - консервы да чай - наши мысли приняли другое направление. Мы осознали, что без супа долго не протянем. Я предложил нанять старушку-повариху, но майор эту мысль зарубил, поскольку у нас не было твердого распорядка дня. Он сообщил, что знает рецепт полезного скорого и универсального блюда. Минут двадцать майор объяснял способ приготовления. Я понял, что берется самая большая кастрюля, в нее кладется все, что есть в доме, заливается водой и варится. Рецепт сомнительный. Тем более у нас был громадный чайник и не было емкой кастрюли. Майор это нашел даже удобнее: через носик наливать первое, жидкий бульон, а со дна черпать второе, гущу.