И Михаила убил тоже я?
И Галю?
Ложная память? Но если так, впору согласиться с апологетами солипсизма, заявляющими не только о первичности сознания, но и о том, что каждый индивидуум — единственное мыслящее существо в мире. За точность не ручаюсь, но к моему состоянию подходит… Если только это письмо не прислал кто-то из моих врагов, количество которых в этом году явно достигло критического значения.
…В салон забрело человек шесть подростков. Пора освобождать компьютер. Зря, наверное, я дал дежурным админам полный контроль над ним. Но когда настраивал систему, еще не был параноиком.
Зайдя в подсобку, я увидел, что один из двух выдвижных ящиков стола — верхний — немного приоткрыт. Вообще-то они закрывались на замки, но на такие, которые, что называется, от честных людей.
В верхнем ящике держала свои конфиденциальные вещи Наталья. В нижнем — я. В моем сейчас кроме старых бумаг и нескольких стандартов анальгетиков, не было ничего — я это знал. Любопытства ради заглянул в верхний.
Там лежал нож. Добротный, увесистый, с инкрустированной цветным оргстеклом рукояткой. Вылетающее лезвие с кровостоком было дьявольски острым. В желобе кровостока темнели зловещие пятна. Кроме ножа, в ящике лежала сгоревшая звуковая карта, обжимные клещи и нераспечатанная пачка сигарет «Винстон». Наташа действительно бросила курить, и сообщила об этом всему персоналу.
А в моем ящике я обнаружил еще и голубую брошь, когда открыл его. Сел за стол и опять задумался.
«Ваши привычные вещи теряются, а новые, неизвестные Вам ранее, появляются у Вас дома или на Вашем рабочем месте». Будь я каким угодно психом, черта сунул бы нож в ящик Натальи! Это уж слишком все усложняет. Я положил бы его к себе. А будь Наташа владелицей этого ножа, она ни за что не стала бы держать его здесь, в «Обероне», а тем более оставлять в незапертом ящике. Она для этого очень крепко дружит со своей головой.
Итак, мистер Холмс, что мы имеем? Мы имеем то, что некто очень хочет сделать так, чтоб я, ко всему прочему, еще и возомнил себя сумасшедшим. Этот некто проник в подсобку — технически это нетрудно, открыл ящик стола, вероятнее всего оба, и задумался — куда положить это орудие убийства?
Туда, где имеют место женское украшение и таблетки от головной боли?
Или туда, где есть некое электронное устройство, инструмент, похожий на слесарный, и сигареты?
Я думаю, мистер Холмс согласился бы со мной. А еще он бы согласился, что есть смысл проверить на вшивость наших админов.
И еще, наверное, он бы согласился, что я по-прежнему имею право подозревать всех, кто так или иначе замешан во всей этой истории.
И продолжать оставаться параноиком.
…«Тома в боль|» — последнее, что сумела донести до меня бедная Галя. «Тома в большой беде»? «Тома в большом горе»? Тома еще в чем-то «большом»? «Тома в больном»? «Тома в больнице»?
Ее повезли в больницу? Уж не в ту ли дурку, откуда прислали мне сообщение? Или в ту, где ее сестре сделали странную операцию? Кто мне сейчас это смог бы сказать?
Пока раздумывал, зазвонил городской телефон. Я снял трубку скорее механически, чем сознательно.
— Жариков Александр Дмитриевич? — раздался незнакомый суровый голос.
— Я вас слушаю.
Кто это мне сюда может звонить?
— Это из милиции. Вы можете к нам сейчас подъехать?
— А по какому, простите, поводу?
— У вас под расписку были изъяты какие-то простыни. Будете их забирать?
— Забирать?
— Ну да. Там какую-то экспертизу проводили. Если хотите приехать сегодня, постарайтесь до шести.
Времени до указанного часа было еще порядочно. Если меня не собираются арестовывать, то лучше съездить сегодня.
Меня не арестовали. Более того, мне действительно предложили забрать простыни — те самые — и даже клеенку, в которую они были завернуты. Экспертиза была закончена. Я расписался в получении, свернул узел, а после этого задал вопрос, который просто не мог не задать.
— Щас, — с понятной интонацией ответил седовласый милиционер с погонами старшины.
Я оглянулся по сторонам (за нами явно никто не наблюдал) и полез в карман.
— Подождите немного, — сказал мне страж порядка через полминуты.
Минут через десять он притащил какую-то бумагу.
— Читай, — сказал он. — Тут ничего секретного нет.
Если честно, то я мало что понял, кроме того, что пятна на моих простынях были именно пятнами крови, причем эксперт заявлял, что «количество дифосфоглицерата в эритроцитах составляет 4 % от нормы, общая кислотность плазмы также снижена, практически отсутствуют тромбоциты. Кроме того, обнаружены вещества, которые увеличивают время коагуляции».