Галя была невысокой — значительно ниже Натальи и Дины. Но девушка, приподняв голову, пристально смотрела на меня, и я неожиданно для себя самого начал вдруг смущаться. Чтобы скрыть неловкость, я сделал вид, что запнулся. Это было несложно сделать.
— Не спотыкайся, — послышался голос. — Ты же не пьян.
От неожиданности я остановился. Остановилась и Галя. Стоять так дальше было глупо, и я убрал руки с ее талии. Она тоже сняла руки с моих плеч и энергично ухватила меня за локоть.
— Выйдем на кухню, — сказала Галя. — Поговорим.
Пройдя в кухню, Галя зажгла свет, и я поспешно сел на стоящий возле двери табурет — чтобы скрыть эрекцию, безобразно распирающую брюки. Протянув руку, собрался было закрыть дверь, но Галя покачала головой:
— Не стоит. Мы здесь не одни. Кто-нибудь подойдет, а разговор будет серьезный.
Галя вытряхнула из пачки «Кэмела» сигарету и, щелкнув зажигалкой, глубоко, по-мужски, затянулась. Я тоже закурил; у меня были «Мальборо» — послабее, пожалуй, Галиных.
— Разве можно в такой вечер говорить о серьезных вещах? — спросил я. У меня все еще ухало сердце, а в голове была каша.
— Вот только не надо дурака валять. — Галя тоже села на табурет с другой стороны кухонного стола. — Можно. И даже нужно. И ты знал, что нам с тобой придется поговорить. И при этом знал, о чем.
Я открыл рот, но тут вдруг из комнаты вышел Юра с супругой. Он подошел к кухне, загородив дверной проем.
— Воркуете?.. Нам пора уходить — завтра на работу рано. Саш, будь добр, закрой дверь за нами.
Не успел я пройти в прихожую, как раздался звонок в дверь. Юра щелкнул замком, и вошел еще один гость.
Фотограф Авдеев собственной персоной.
Я слегка удивился его появлению, он — так вообще глаза выпучил. Тем не менее мы сдержанно поздоровались. Поприветствовал он и Юру с Аней. Потом помахал рукой Гале, сидевшей в кухне.
— Оскар живой? — спросил он, прислушиваясь к происходящему в комнате.
— Пока — да… А вот и он.
— Привет! — сказал Оскар, слегка покачиваясь. — А ну, проходи, штрафная ждет!
Авдеев начал отбрыкиваться. Он-де зашел лишь для того, чтобы забрать свои флэш-карты, которые давал Оскару перед отъездом художника в Питер. Оскар начал возмущаться, а Игорь заявил, что он безумно любит и уважает Оскара, но сейчас его ждет такси, а ехать ему далеко. Подумав, Оскар решил, что причина уважительная, отдал Игорю нужные вещи, и за Авдеевым дверь скоро закрылась.
Юры и Ани к этому моменту в прихожей уже не было.
— А теперь рассказывай, какого черта ты тут делаешь, — потребовала Галя, когда я вернулся на прежнее место.
Я не без труда переключился на деловой лад. Но это было необходимо.
— Ты это знаешь.
— Если ты ищешь известную тебе девушку, то зря сюда пришел.
— Речь о тебе или о Тамаре?
— Вообще-то о Тамаре. Я не знаю, где она, потому и не стала тебе звонить.
— Я полагаю, ты не позвонила мне потому, что Тамара не разрешила тебе этого делать. Или ты сама подозреваешь во мне опасного для нее человека.
— А кто знает, чего от тебя можно ожидать? — Галя затянулась сигаретой, прижмурив правый глаз, и выпустила в потолок струю дыма.
— Я расскажу, а ты уже делай выводы, опасен я или нет.
И я изложил Гале историю, произошедшую со мной в ночь на Рождество. При этом упомянул, что есть сведения, будто мой приятель по кличке Сурок был связан с аферистами, похищавшими девушек в неизвестных мне целях. Еще рассказал о своих подозрениях в отношении фотографа Авдеева — слишком уж было невероятно, окажись факт знакомства Игоря и Сурка случайностью.
— Никакого Суркова я не знаю, а то, что Игорь Авдеев — редкая скотина, это мне давно известно. Он в прошлом году вытянул из Дины несколько сотен баксов сверх положенного за фотопробы якобы для того, чтобы они прошли первыми. Да и Оскар его не очень-то привечает.
— Парнишка жадноват, согласен.
— Но чтобы он был связан с похитителями… — Галя покачала головой. — Для начала скажу, что тут, скорее всего, дело не в аферистах, которые для кого-то поставляют похищенных женщин. А Игорь Авдеев, на мой взгляд, мошенник слишком мелкий, чтобы идти под статью.
— Любой мошенник сначала мелкий, а потом вырастает в отъявленного мерзавца, — изложил я одно из своих убеждений.
— Может быть… Но ведь это не все? Откуда ты узнал про Тому?
Теперь я был почти уверен в том, что Галя очень хорошо знает, где скрывается Тамара, и не просто знает, а помогает подруге оставаться в глубокой и безопасной тени. И я должен был давать дозированную информацию, проще говоря, полуправду. Ведь нельзя же упоминать о смерти Дины! Мало ли кому Галя может что-то передать, а узнай Тамара о том, что я теоретически могу быть убийцей ее сестры, все мои надежды на встречу с ней тут же рухнут. Так что всю правду я могу открыть только Тамаре, и больше никому. При личной встрече. И только после того, когда я сам хоть что-то узнаю от нее.
— Так вот, — продолжил я. — Первого числа Дина опять села ко мне в машину.
— Не может быть, — заявила Галя с уверенностью.
— Может. Скажу больше — до четверга у нас с ней продолжался роман, если это можно так назвать.
— Она так и назвалась — «Дина Ткачева»?
— Да, — соврал я. В действительности фамилия стала мне известна лишь после ее смерти.
— Но почему ты так уверен в том, что это она? Ты видел ее документы?
— Нет. Я видел больше, чем документ. Шрамы на животе.
Галя даже вскрикнула.
— Насчет шрамов — это… Если ты не выдумал, то это действительно Дина… Но это так на нее не похоже!
— Что именно?
— Она не могла так поступить… Отец и мачеха совершенно сошли с ума от горя, а она прибежала к тебе. Причем, если ты видел шрамы, значит, прибежала не просто так?
— Верно. Скажу больше — мы сначала трахнулись, а только потом она назвала мне свое имя.
— Не могла она так поступить, понимаешь, не могла! Не в ее это характере. На Дину и Авдеев потому злился, что не смог раскрутить ее на постельные дела. Потом, с этим контрактом… Она сама отказалась от него, потому что в случае работы на «Северину» ей пришлось бы с кем-то спать.
— Это ты все от Тамары узнала?
— Да.
— Информация достоверная?
— Я ей верю.
— Понятно… — Тут я вспомнил кое-что еще. — Наркотики. Девушки были от них свободны?
— Однозначно. Сестры даже не курили.
— «Не курили»? — Впрочем, это похоже на правду. Дину с сигаретой я ни разу не видел.
— Я хочу сказать «не курят», — рассердилась Галя. — Когда ты видел Дину последний раз?
Последний раз я видел ее в субботу. В погребе. Но об этом тоже нельзя говорить.
— В четверг. Поздно вечером она вызвала такси, уехала, и больше я не встречал ее. А потом прочел эту информацию в газете… Ты знаешь Виктора Китанова?
— Нет, впервые слышу про такого.
— А Михаила Егорова?
— Конечно, знаю. У них с Томой кое-что было.
— Я тоже его знаю. И, если правильно понял, у них это закончилось как раз в тот момент, когда у Михаила закончились деньги.
— Не так все просто, — опять немного сердито сказала Галя.
— Ладно, дело не в этом. Кстати, он тоже кое-что знает. И про чудеса на конкурсе, и про то, что сестры пропали. И про шрамы. Но он мне говорил то же самое: у Дины даже парня не было.
— Вообще, странно, согласна. Она действительно слишком целомудренная для модели, пусть даже начинающей.
— Я Мише намекал: может быть, у нее ориентация более продвинутая? И еще Дина носила с собой фотографию Карины Фоминской.
— Кто такая Фоминская?
Я объяснил. Галя пожала плечами.
— Два года назад Дина еще только в мыслях была моделью — не знаю, где они могли познакомиться. Да и про ориентацию — вряд ли. Знаешь, я как-то предложила Томе боди-артом заняться. А расписать мы хотели Дину. Так она даже обиделась.
— А клубы, вечеринки? Голый животик, пирсинг в пупке?
— Это было, не спорю. Стиль, не более того. Ноу секс, ноу драгс, бат мэни, мэни дане.