Я сделал вид, что мне страшно понравилась шутка.
— Так, орлы, — начал другую тему Оскар. — Мне как-никак на работу пора…
— Пошли собираться, — сказал Паша. — Тебе, старик, спасибо за то, что поляну накрыл. Думаю, теперь надо будет тебя в кабак или клуб вытащить. Не по работе, а чисто отдохнуть.
— Я — всегда «за», — заявил Гена. — Действительно, хватит квартирники устраивать. Что уж мы, правда, совсем обнищали?
— Давайте соберемся в субботу, — сказал Оскар. — Но я вношу долю.
— Мы угощаем, — возразил Паша. — В субботу так в субботу. Кстати, у кого как с финансами?
— У Меня будут, наверное, — сказал Гена. — Правда, не шибко много…
— Хорошо, решили, — резюмировал Оскар.
«В два часа дня на углу Большой Почтовой и Бауманской. Машину не бери, приезжай один. Ящик рекомендую уничтожить. Целую».
Даже так — именно «Целую». Я подумал, что, несмотря на все невзгоды, жизнь еще предстоит долгая и интересная.
Удалив почтовый ящик, который выполнил свое назначение, я начал собираться. Но перед тем как выезжать, заглянул в подсобку на предмет какой-нибудь весточки.
Записка была. Наталья выражала неудовольствие тем, что я заблокировал номер и что сам не звоню. А также сообщала, что волосы, которые я ей передал, крашены краской, почти не отличающейся от их естественного цвета. Вроде как информация достовернейшая, получена от знакомого — большого специалиста в области трихологии.
Я почти и не сомневался в том, что результат будет именно таким. Если Наташа честна со мной.
Звонить ей, чтобы проверить, так ли это, я даже и не подумал. Да, я согласен, что Наталью подозревать в прямых каверзах против меня глупо. Но она имеет свойство периодически куда-то пропадать, а потом объясняет, что у нее есть личная жизнь. Сболтнет кому-нибудь что-то не то, и все дела.
Указанная улица находилась не сказать чтобы уж совсем у черта на рогах. Но чертовски далеко от квартиры Никифоровых — те жили на Гарибальди. Конечно, глупо предполагать, что Галя прячет подругу в квартире, где живет сама, и притом с родными. Значит, у кого-то из знакомых?
Гадать можно сколько угодно. Надо просто ехать.
Я добрался на метро до Электрозаводской, затем пересел на автобус и доехал до Гастелло. Там вышел на почти безлюдной в этот час остановке и осмотрелся. Вроде ничего подозрительного.
Хорошо. Я прошел два квартала, потом резко нырнул в арку, ведущую в проходной двор, и на какое-то время затаился за углом, куря сигарету. Опять все спокойно. За мной никто не следил.
Словом, можно было выходить на точку рандеву. Что я и сделал. То и дело оглядываясь, дошел до угла Большой Почтовой и Бауманской. Времени было без семи два.
Женщины опаздывают почти всегда. Поэтому я по дороге купил три газеты — надо же хоть иногда быть в курсе того, что творится вокруг. За полчаса я изучил свежие новости и аналитические материалы, в очередной раз убедившись, что вокруг творится театр абсурда пополам с бардаком. Чего стоит только одна заметка — «Заключенный совершил побег с помощью ложки»… А ну-ка…
«Представители столичной прокуратуры подтвердили факт побега заключенного из следственного изолятора. По предварительным данным, вчера заключенный С. совершил побег, напав на сотрудника СИЗО и нанеся ему тяжкие телесные повреждения с помощью заточенной ложки. Инцидент произошел в помещении для допросов. Затем С. завладел табельным оружием сотрудника, выломал оконную решетку, отстрелив крепежные болты, и успел скрыться, несмотря на немедленно поднятую тревогу.
Как сообщает информационное агентство „Столица“, беглец находился под следствием за вымогательство и незаконное хранение оружия, при этом подозревался в убийстве депутата Областного совета…
Несмотря на оказанную медицинскую помощь, сотрудник СИЗО скончался от полученных ранений.
Обращает на себя внимание вопиющий факт плачевного состояния здания СИЗО, о чем не раз уже говорилось в СМИ. Однажды решетку уже выламывали в одной из общих камер, и только бдительность сотрудников не позволила произойти массовому побегу заключенных».
Забавно! Заключенный С., значит, «находился под следствием за вымогательство и незаконное хранение оружия, при этом подозревался в убийстве депутата Областного совета». Ну что ж, надо, надо обязательно потом все выяснить…
Галя опаздывала серьезнее, чем это было допустимо в наших обстоятельствах. Будь это свидание, влекущее за собой романтические посиделки в кафе, еще можно списать на женские причуды — ой, эта блузка меня полнит… Ой, эта юбка такая длинная…
Ничего страшного, погода сегодня радовала — солнце яркое, ветра нет, да и температура градуса на два-три ниже нуля. Замерзнуть не удастся: весна, да и только. Самое то для свиданий.
Изучив газеты, я взялся за тот самый прошлогодний номер «Старлайта», презентованный мне сегодня Оскаром, — утром я прогулялся с ним до «Раймонды», и он нашел в кипе макулатуры, которую было пока жалко выбрасывать, нужный мне журнал. А попутно вручил большой рекламный табель-календарь с логотипом «Северины», тоже прошлого года. На нем Светлана Истомина была изображена более крупно: облаченная в голубую «грацию» с голубыми же чулками, она полулежала в кресле и ласково улыбалась, зажав в пальцах руки белокурую прядку. Очков на Светлане не было.
Фото вызвало у меня почти физическую головную боль.
…Без десяти три я понял, что Галя не придет. Ее мобильного номера я не знал, а дома трубку никто не брал. В «Раймонде» художницы тоже не было. Почему не пришла Галя? Мне приходил в голову только один ответ — этому наотрез воспротивилась Тамара. И ее можно было понять. Но на что она тогда рассчитывает?
В три часа я покинул точку несостоявшегося рандеву и начал изучать вывески в поисках пищезаправочной — сегодня я не обедал, а завтрак мой состоял из банки пива, сигареты и засохшего бутерброда.
Кафе обнаружилось в каком-то неуютном углу, где начинались узкие улочки с древними двухэтажными домами, чьи первые этажи складывались в незапамятные годы из кирпича, а вторые — надстраивались годы спустя из деревянного бруса. Этот клочок старой Москвы каким-то чудом сохранился в окружении новостроек. Внутри кафе, впрочем, оказалась достаточно милая обстановка, цены были заметно ниже, чем в двух кварталах ближе к центру, поэтому я решил пообедать основательно.
Я выбрал столик у окна и принялся за еду. Война — войной, а обед — по распорядку, так, кажется, звучит главная статья в воинском уставе. Расправившись с котлетой по-киевски, я взялся за кофе, сделал глоток и, прислушиваясь к своим ощущениям, посмотрел в окно. Потом снова поднес стакан с кофе к губам… Но тут же поставил его на стол и повернулся к окну.
Стоящий на противоположной стороне узкой улицы двухэтажный дом ничем особенным не выделялся — типичная трущоба, в меру живописная, в меру пригодная для жилья. Однако мое внимание привлек полукруглый балкончик на втором этаже — так называемый эркер. Мне не пришлось сильно напрягать память, чтобы вспомнить, где я совсем недавно видел подобный.
Конечно, на картине Тамары Зуриной!
Правда, там эркер был сплошь заставлен и увешан цветами в горшках, в отличие от этого, но если допустить, что поблизости могут быть дома с такими же архитектурными особенностями, то…
Я в два глотка допил кофе и почти бегом выскочил на улицу. Да, вот, у следующего дома точно такой же эркер. Чуть дальше дом — без балконов, напротив — без, а прямо над моей головой тоже находится полукруглый выступ, подпертый почерневшими от старости деревянными кронштейнами.
Но все они были без цветов, лишь на одном болталась вывешенная для просушки тельняшка. Впрочем, прогулка после обеда еще никому не вредила…
Повернув за угол, я, похоже, нашел нужный мне балкончик. По случаю зимы он был наглухо закрыт остеклением, да и цветов было значительно меньше, чем на картине. Но этот эркер из увиденных мной оказался пока что единственным, украшенным орнаментом в виде тех странных крестов (вспомнил — мальтийских), поэтому я решил, что поиски конспиративной квартиры закончились успешно.